93 100 13

Горловка: онлайн-оборона

5638
16 минут

Горловка: онлайн-оборона

5638
16 минут
Горловка: онлайн-оборона

Поделиться

Кто и зачем помогает людям, которые не хотят покидать обстреливаемый город


На одной из научных конференций профессора из Луганского университета обсуждали с ростовскими коллегами причины украинских событий. В конце кто-то предложил послушать человека, который все знает на практике. На кафедру поднялся крепкий парень в черной футболке и джинсах. Сутуло облокотился на край, кивнул. Никто не понял, как его зовут.

— «Самооборона Горловки», – представился он. — Группа во «ВКонтакте», которая помогает выживать городу. Я ее администратор. Если есть вопросы, задавайте, я не готовился.

Никто не понял, как он здесь оказался.

— Откуда у вас интернет? - спросили из зала журналисты.
— Как откуда? Он везде есть.
— А кто провайдер?
— Да местный провайдер. Если уйдет один, то придет другой.

Парня не поняли.

— Странный этот вопрос про интернет, — говорит он мне после конференции, — мне даже в голову не приходил. Горловка — нормальный город. Везде есть сеть, есть связь — у нас есть все, кроме спокойствия. Почему нам задают не те вопросы?

Группу «Самооборона Горловки» год назад создали несколько местных парней. Сразу после Евромайдана у людей уже было много вопросов, и уже было не ясно, кому их задавать. Администраторы написали, что они, разбираясь в ситуации сами, будут помогать разбираться другим. Скоро по этому типу своя «Самооборона» появилась и в других близких к Донецку городах.

Администратор группыпросит не называть его настоящего имени, «Пусть буду Денис», — говорит. Вся команда группы работает анонимно. Сегодня в сообществе 87 тысяч человек. Денис говорит, что в день ее смотрят до трех миллионов. Это не только мирные жители уехавшей и оставшейся Горловки и других близких городов. Заходят, говорит Денис, и ополченцы, и украинцы. Вступать в нее уже может быть опасно.

— Сейчас «Самооборона» — это мощный социальный и не только инструмент, — говорит он. — Благодаря одной только группе во «ВКонтакте» наше ополчение поражает раза в три больше целей. Правда, это не цель — от стольких же поражений мы себя и защищаем.

Сетевой удар

Денис приехал в Ростов на несколько дней вместе со своей девушкой Катей. В группе сообщил, что уехал в отпуск. «Отдыхай, дорогой админчик, ты заслужил!» — писали ему в комментариях горловчане. Отдыха, правда, не получилось: ребята остановились недалеко от ЖД-вокзала и постоянно чем-то помогали беженцам.

Перед разговором Денис говорит, что будет параллельно работать. На его столе стоит ноутбук с наклейкой флага ДНР, открыта страничка во «Вконтакте». В личных сообщениях висят пять тысяч непрочитанных. Через каждые несколько секунд приходят новые: «Как безопасно выехать в Ростов?», «Только видел танки на подходе к городу».

Поделиться

Рабочее место админа "Самообороны" в подвале

— Весь день я занимаюсь тем, что перегребаю разведданные и отвечаю людям на сообщения, —говорит Денис, не отрываясь от ноутбука. — Правда, отвечаю не на все. Пишут, например, «В моем селе только что отстрелялись, сейчас отъехали в сторону Горловки». На это не отвечаю. Если действительно так, то стреляющие прям сейчас могут быть у парня под боком. За эту переписку его прихлопнут. Но информацию получил, и мы с другими админами начинаем ее проверять.

— Как вы ее проверяете? У вас есть система получения информации или все берете из таких сообщений?

— Есть система. Расскажу, как она работает, когда город обстреливают, так понятнее.

Денис запускает приложения на мобильном и ноутбуке.

— Во время обстрела у админов с одной стороны работают мобильные приложения, с другой — специальные программы. Параллельно читаем, что нам пишут в личку. Это все происходит очень быстро. Иногда мы еще до начала обстрела успеваем о нем узнать и тут же вешаем в группе пост «Внимание, такой-то район, срочно спускайтесь в подвал». Люди знают, как мы работаем, и группу обновляют постоянно. Потом мы ведем поминутную сводку, пишем, какие районы еще находятся под угрозой. Люди и в подвалах, и на подъезде к городу точно знают, где что происходит.

Открытое в телефоне приложение похоже на рацию. Из динамиков слышно:

— Приветствую, 77-ой!
— Когда вернешься?

Денис, растягивая слова, отчетливо произносит:

— Привет, я еще в Ростове, завтра выезжаю.
— Мы ждем.

— Ты сейчас слышишь не админов «Самообороны», а наших специальных доверенных пользователей, — Денис откладывает телефон в сторону, голоса в приложении что-то неразборчиво продолжают обсуждать. — Говорить сюда могут только они. Раньше здесь были переклички между админами, но их прослушивала и украинская армия. Сейчас мы осторожнее: видна вспышка, пользователь об этом сообщает. Что говорить можно и как, он знает. В результате нам может быть известно об обстреле за несколько минут до его начала. Мы пишем в группу «Внимание, Горловка, сейчас будет обстрел с северной стороны», и люди успевают спуститься в подвалы.

Поделиться

Один из постов "Самообороны" перед обстрелом

Денис показывает другое приложение — карту, на которую местные могут нанести точное место удара. Работает оно так: если человек точно видел, где ударило, он ставит одну метку, если слышал примерно — другую. На карте каждый видит только свою метку, поэтому давать дезинформацию нет смысла. Модератор же видит все, и за счет массовости уже в первые секунды знает точное место обстрела, район, откуда он ведется, и направления, которые открыты для стрельбы.

— Мне в сообщения сыпится то же самое: люди слышат, где гремит, и пишут. Но пока я все разберу, и пойму, что правда, никому эта информация уже не будет нужна. А приложения позволяют в первые же минуты дать мирным людям и нашему штабу точную информацию. Дальше уже люди спокойно сидят в подвалах, а в поле с планшетом стоит человек и сам знает, что ему делать.

— Вижу вспышки на северо-западе, — слышится из мобильной рации. Денис закрывает приложение.

— Как только мы организовали всю эту систему, на меня вышли главврачи всех ближайших больниц, все менты и пожарники. Дал им доступ к «Самообороне» и своей личной странице. Я дома в день по десять раз представляю свою смерть, а надо, чтобы все это и без нас нормально работало, пока война не закончится.


Нейтральность на эмоциях


— Почему вместо того, чтобы помогать людям выезжать из опасного города, вы решили их в нем координировать?

— Потому что не все могут уехать, и не все должны. На вашем вокзале уже которую ночь сидят двести беженцев. Их сейчас в лучшем случае раскидают по стране, и то без денег и непонятно на какую работу. Я нашим говорю: свои проблемы надо решать своими же силами. Этому мы на месте помочь можем.

— Но ты же понимаешь людей, которые хотят сбежать от войны?

— Понимаю. У нас вообще все только и говорят что о Ростове. Многие мои друзья уехали при первых обстрелах. В «Самообороне» меня постоянно спрашивают, как безопаснее уехать, и, когда возможно, я помогаю. Но это тоже не просто. Знаешь, какой вопрос для меня самый сложный? «Админ, — пишет мне женщина, — у меня дети маленькие, нам сейчас можно выехать из города или лучше остаться?». Я не могу не ответить на него, если уже взял ответственность работать с людьми. Но что ответить? Пусть едет через линию фронта? Или сидит в городе, который всегда могут начать обстреливать? Я понимаю, что в Горловке могу сделать все, чтобы отвести от них удар. За городом — уже нет.

— Что люди пишут в группу о перемирии?

— Иногда, что им уже плевать и на ДНР, и на ЛНР — давайте, говорят, сдадимся кому-нибудь, пусть только война закончится. Я их усталость понимаю, но такие сообщения мы баним. У нас куда не глянь — то жена ополченца, то семья. Что вообще с ними будет? Когда я делаю опросы, в группе или на улице, то понимаю, что люди ждут перемирия, но не верят в него. Потому что объявят, а потом — бах — и опять удар. Кто успел убежать, думает «Ну и на хрен такое перемирие?».

Денис говорит быстро, громко, где-то неразборчиво. Резко обрывает себя паузами.


Поделиться

Пост в группе о время обстрела

— Я вообще считаю: то, что почти вся Горловка эвакуировалась в начале лета — это моя вина.

— Почему?

— Потому что я еще не умел вести информационную войну. «Самооборона» затевалась как координационный и новостной ресурс.
Мы не собирались ни за кого агитировать, хотели только помогать простым людям. Но позже стало ясно, что со своей нейтральностью мы ничего не сделаем.

— Если бы ты это понял в начале лета, люди бы остались?

— Люди бы не были так напуганы войной вообще и не уехали при первых же выстрелах. Потому что сначала уезжали не столько от страха войны, сколько от страха незнания. Ударит где-то — все напуганы, все пытаются что-то узнать. Пока мы даем сухую сводку «Всем сидеть в подвале», в соцсетях уже появилось куча вбросов типа «Колонна натовских танков уже стоит на подходе к Горловке». И ты понимаешь, что эти вбросы эмоционально берут людей так сильно, что никто и не думает их проверять.

— Вы общались с админами таких групп?

— Толком нет, не о чем. Была группа «Безлер Инфо». Ее вела девушка, которая постоянно тусовалась с Безлером (один из лидеров ополчения на востоке Украины, с весны по ноябрь 2014 года — командир «Народного ополчения Донбасса» в Горловке – ред. ). И если «Самооборона» — это пацаны что-то там пишут, то у них типа сам Безлер вещал. Когда наша группа стала уже массовой, эта девушка мне написала «Подготовь общественное мнение к сдаче Горловки, ее будут держать украинцы. Скажи, мол, ребята, так надо». Вы шо там, отвечаю, Горловку не сдадим. Она пишет, мол, ну тебе привет тогда от Безлера, ГРУ и еще кого-то там. Нас по-разному пытались пугать высокими чинами, но нам все равно.

— Как «Самооборона» начали вести ответную информационную войну?

— Мы поняли, что сухими сводками ничего не сделаешь, и начали вести группу жестче, добавили больше эмоций. Например, если делаем сводку обстрела, то весь пост висит под ярко-красным «Внимание! Тревога! Всем сюда!» или чем-то таким еще, это работает.

— А что изменилось в группе после того, как вы отказались от нейтральной позиции?

— Мы поняли, что народ, который заходит в «Самооборону», полностью определился со своей позицией. Он поддерживает ополчение, потому что знает его. Я сам ходил по городу и записывал с ними видео, чтобы показать всем, кто эти люди, и что никакие они не террористы. Эти террористы — со двора моего все террористы. Те, кто заходит в «Самооборону», видят в городе, что в нас стреляет украинская армия. И они тем более хотят отделиться. Момент, когда можно было вернуться в Украину, мы уже прошли. Точка невозврата еще не была пройдена, когда они воевали с ополченцами и стреляли по блокпостам. Но после того, как они вошли в город и начали убивать мирных, люди уже не могут их оправдать.

— Как ты сам понял, что можешь координировать людей на этой войне? Как разбирался, чему можно доверять, а чему нет?

—Я понял логику войны. Понял, что может случиться, а чего нет. Это приходит, когда ты по двадцать часов в день полгода подряд отвечаешь на несколько тысяч сообщений в день, и в то же время сам видишь, что происходит вокруг. Поначалу я все проверял, но ситуации повторяются и вопросы тоже. Я стал справочной службой Горловки и службой доверия. Что бы ни произошло, люди сразу же пишут мне. Со временем так получилось, что я действительно откуда-то все знаю.

Народный онлайн-мэр


— Катя, — зовет Денис,— ты видела фотки, которые нам прислали?

Катя заходит на кухню, заглядывает в ноутбук. На фото разрушенный дом.

—Это наш дом, — говорит Денис, — его вчера взорвали. Интересно, да, Кать, сидеть тут в Ростове и смотреть на свой разбитый дом?

Катя молча листает фотографии.

— Сколько раз так было: спишь и вдруг слышишь — бомба где-то упала, мы подскакиваем и бегом на пол в коридор. Со всех сторон сыпятся осколки от стекол. Лежишь так, хоть бы осколок в башку не вошел, и думаешь «На фиг мне все это надо?».

— А что думаешь потом?

— А потом удар прекращается и думаешь, что надо больше работать.


Поделиться

После обстрела

Денис называет себя хорошо обеспеченным парнем. К 20 у него был свой интернет-магазин, он нанимал горловских на работу. Потом это дело закрыл и начал развивать новый бизнес, тоже в сети. Какой — просит не писать: у него по-прежнему работают горловчане, от них Денис тоже скрывает, что он тот самый админ. Сейчас ему 28. К началу конфликта он мог себе позволить полностью заняться работой в «Самообороне», не теряя при этом доход. Считает, что ему повезло и хочет работает теперь, чтобы повезло другим — пусть останутся живы.

— Я, как и все вменяемые люди, не хотел участвовать в этой войне. Я умный человек и понимаю, что война — это способ управления людьми и что весь этот, — Денис намеренно каверкает слово, — «пат-рио-тизм» никому не нужен. Его придумали, чтобы нам было за что умирать. Но когда война идет в твоем дворе, ты об этом не думаешь, и не участвовать в ней уже нельзя.

— Чем ты собираешься заниматься, когда все закончится, и «Самообороне» не нужно будет никого спасать?

— Друзья предлагают пойти в политику. Я не планирую. Но так подумаешь: а кому это еще нужно? В городе единицы людей, которые могут позаботиться о ком-то, кроме себя. У меня вроде получается. Кому еще идти в политику? — улыбается Денис.

— Пойдешь?

— Не хотелось бы, — перестает он улыбаться. — Политикой должны заниматься люди со специальным образованием, а я лучше буду хорошим админом, чем плохим мэром. И еще я не настолько идеен, не верю в большие цели и просто хочу спокойствия. Вообще никакие великие мотивы мною не движут, да, Кать? — Денис поворачивается к Кате, и они вместе продолжают смотреть фото разрушенного дома.

— Его в Горловке прозвали «народным мэром», — рассказывает Катя. — Городу действительно повезло, что в это время у него есть «Самооборона» и вообще вся эта работа. Я недавно ездила в Лисичанск. Там куча блокпостов по пути, в городе везде слышна стрельба. И люди в панике, потому что ничего не ясно, а спросить толком не у кого.

— Но знаешь, что мне не дает покоя? — обращается Денис то ли ко мне, то ли к Кате. — Мне не дает покоя, что я никак не могу придумать, как закончить эту войну! Бизнес научил быстро решать и свои, и чужие проблемы. Я всегда знал, где найти ответы на любые вопросы, и это очень помогло, когда в личку посыпалось по десять вопросов в секунду. Но это все отдельные задачи, война-то от них не прекращается. Что, блин, делать?

Денис допивает кофе и подтягивает ноутбук. Листает сообщения. Открывает переписку с женщиной, которая долго искала своего мужа и через админов узнала, что он убит. Рядом сообщение от девушки «Во время артобстрела убили моего отца, я не знаю, что делать».

— А что делать? Бежать в подвал, чтобы выжить самой. Я всем говорю: поплачем потом, все вместе, когда это закончится. Сейчас надо отключать эмоции, чтобы спасти себя и помочь другим.

Денис начинает отвечать на сообщения. Катя тихо помешивает кофе, не поднимая глаз. Через пару минут он сворачивает страницу, опирается руками о стол и долго смотрит в одну точку. Потом резко и громко чеканит:

— Человеческая жизнь не стоит ничего, ни копейки, ни гроша.

Катя одергивает его, но он не обращает внимания.

— Ты и раньше так думал? — спрашиваю.

— Что ты, — оборачивается он, — я пацифист большой и всегда им был. Но сейчас приходится это признать. «Самооборону» ругают и за то, что мы, мол, слишком эмоционально все пишем. Погибнут люди после обстрела — мы на стенке напишем, сколько там было детей, стариков, женщин. Повесим некоторые сообщения, которые они писали до обстрела. Нас спрашивают, зачем вы это делаете? А я считаю, что, если мы открыто пишем, то так надо писать обо всем. Я знаю, что группу смотрят в том числе и те, кто в нас стреляет. Пусть видят, кого они убивают.

— Ты говорил, что люди боятся вступать в группу. Почему это опасно?

Денис снова берет ноутбук, открывает статистику группы. На диаграмме — количество новых и вышедших пользователей. В разные месяцы показатели примерно одинаковы и прямо пропорциональны друг другу.

— Мы научили людей, как правильно выезжать из Горловки. Потому что их пропало достаточно, пока мы поняли, в чем дело. Я узнавал случаи, когда людей забирали на блокпосту, и они исчезали, если находили их сообщения админу «Самообороны». И мы объяснили всем, что выезжать надо выйдя из группы и почистив все переписки. А в Ростове можно вступать снова.

Поделиться


В прежней Горловке жили 300 тысяч человек. Сейчас, говорит Денис, в городе осталось меньше 100 тысяч. На графиках видно, что в день группу просматривают от 100 тысяч до 3 миллионов человек. В январе общее количество просмотров превысило 30 миллионов. Заходят люди всех возрастов, число их тоже примерно одинаково.

— Почему если за группу преследуют участников, не находят ее администраторов?

— Честно, я сам не пойму. Я тебе даже как не сильный айтишник могу сказать, что это вычисляется на раз. Я, проезжая блокпост, тоже чищу и телефон, и ноут. Но на досмотре вспоминаю, что все равно какую-то мелочь забыл. Думаю, ну, сейчас точно узнают. А они даже внимания не обратят. И это такая халатность: кого-то же из-за одной только этой мелочи заберут. Почему меня не находят? Не хотят, не могут, не нужен? Я не знаю, и не думаю об этом. Даже если уберут админов «Самообороны», это дело все равно уже не остановят.
0
0
0
0
0
Подпишитесь на каналы «Эксперта Юг», в которых Вам удобнее нас находить и проще общаться: наше сообщество ВКонтакте, каналы в Telegram и на YouTube, наша группа в Одноклассниках .