Инициатором проекта выступила крупная строительная группа «Ал Строй», созданная выходцами из Ингушетии. Группа работает на строительном рынке России более 20 лет, в том числе в Москве, Петербурге и по всему югу страны, её годовой оборот превышает 7 млрд рублей. С одной стороны, проект в Карабулакском районе Ингушетии поможет решить главную задачу республики в социальной сфере — создание большого количества новых рабочих мест. С другой стороны, кластер заводов «Ин Ариа» станет серьёзным стимулом для модернизации всей строительной отрасли Северного Кавказа, в которой до сих пор преобладают традиционные и зачастую малоэффективные технологии. О подробностях реализации проекта «Эксперту ЮГ» рассказал его координатор Даниил Кофнер — известный российский консультант в сфере строительных инвестиций.

Строительная машина времени

— Каково исходное обоснование проекта? В чём заключается его актуальность для региона?

— Можно образно сказать, что задача проекта — создать «машину времени» в строительной отрасли СКФО, поскольку на Северном Кавказе промышленность стройматериалов сегодня находится фактически на уровне середины двадцатого века. Например, нет ни одного современного завода железобетонных изделий — некоторые предприятия прошли модернизацию, но полноценного перехода на новые технологии не произошло. Скажем, до сих пор используются кассетные плиты, от которых многие страны уже давно отказались, так как их вытеснили преднапряжённые пустотные перекрытия из сборного железобетона. Такая же ситуация с газоблоками из ячеистого бетона — в СКФО пока нет ни одного действующего завода, который выпускал бы эту, казалось бы, простую и экономически эффективную продукцию. Сейчас приходится завозить газоблоки из тех регионов, где их выпускают, что получается очень накладно. Например, в Ростове кубометр газобетона стоит 2,5 тысячи рублей, а доставка до Ингушетии «под ключ» обходится под две тысячи рублей. То есть из-за логистического фактора хорошие современные стройматериалы становятся малодоступны по цене. Аналогичная история с сырьём — нет его многоступенчатой обработки; хотя в Ингушетии есть прекрасные карьеры, но они никогда комплексно не разрабатывались. Даже сухие строительные смеси — и те завозятся в СКФО извне. Иными словами, надо просто начинать производить все эти современные материалы здесь, и тогда переход на новые технологии произойдёт сам собой.

— Почему проект был заявлен сразу в кластерном формате?

— Одна из задач проекта — развивать на Северном Кавказе строительство современных домов, и нам изначально было понятно, что нет смысла производить какой-то один стройматериал — надо запускать сразу серию производств. Поэтому проект будет включать три основных производства — домостроительный комбинат, в первую очередь выпускающий и монтирующий сборный мелкодетальный конструктив на основе фабричного железобетона, завод ячеистого газобетона и завод сухих строительных смесей и энергоэффективных покрытий. Плюс вся сопутствующая инфраструктура — цеха инертных материалов, цех извести и логистический терминал. Только в этом случае проект начнёт работать.

— В какой стадии реализации сейчас находится проект?

— На площадке заканчиваются земляные работы, смонтированы бетоносмесительная установка и стройгородок, в следующем году планируется закончить строительство всех предприятий, а на 2015 год намечены завершение обкатки технологий и начало сбыта продукции. Проект уже прошёл серьёзную экспертизу консалтинговой группы Strategy Partners и Сбербанка, хотя даже на обывательском уровне очевидно, что такой современный кластер нужен региону — если, конечно, мы не хотим оставить строительство на Северном Кавказе на уровне технологий столетней давности.

— Какие рынки планируется охватить продукцией кластера?

— В первую очередь это, конечно, Северный Кавказ. С точки зрения логистики Ингушетия очень удобно расположена, примерно на одинаковом расстоянии от самых больших стройплощадок в регионе — Махачкалы и региона Кавминвод. Перспективы у рынка очень большие. Например, в Белоруссии сейчас производится два миллиона кубометров газоблоков при населении девять с половиной миллионов человек, а на Северном Кавказе с населением в десять миллионов такого производства пока нет вообще. И если будут запущены все потенциальные проекты по производству газоблоков, которые сейчас заявлены в регионе, то получится всего лишь миллион кубометров в год по самим блокам, в том числе и наши 300 тысяч кубометров блоков в год плюс армированный газобетон. В первую очередь мы, конечно, рассчитываем на традиционный для региона сегмент индивидуального жилищного строительства, но, помимо розничных продаж, мы предполагаем внедрять и типовые серии массового строительства — как жилья, так и социальных объектов любого профиля. На эти же сегменты рынка нацелены и остальные производства кластера. Всё это создаст предпосылки для технологической мини-революции в строительстве на Северном Кавказе.

— В паспорте проекта говорится об инновационности стройматериалов, которые вы намерены выпускать. В чём будет проявляться это качество продукции?

— Речь идёт о разработке новых материалов и технологий — мы не только создаём производство, а ещё и занимаемся исследованиями. В проекте уже участвуют десятки технологических поставщиков — ведущие мировые производители продукции для строительной отрасли. Причём это дорогостоящие решения — китайцы предлагали нам технологии в три раза дешевле, но мы их не взяли. В НИОКР нами вкладывается даже больше, чем в проектирование самих заводов — более 150 миллионов рублей. Мы сразу делали проект с учётом перспектив ближайших лет. В России сейчас активно внедряются «зелёные» строительные стандарты, идёт повышение энергоэффективности строительства, и понятно, что мы и дальше будем двигаться в том же направлении, что и Западная Европа. Тем более что наши соседи по Таможенному союзу уже во многом перешли на европейские технологические стандарты. Я бы назвал материалы, которые мы будем производить, конструктором «Зелёное Лего». Например, одно из основных достоинств плит перекрытий из газобетона — их лёгкость, такие плиты можно монтировать без использования крана, с использованием подручных средств. В России такие дома уже строятся в Подмосковье, в районе Новорижского шоссе. Кроме того, что очень важно для Кавказа, газоблоки пониженной плотности (300–350 граммов на кубометр) — это идеальный материал для заполнения каркасов, обязательных для сейсмичных регионов.

Дверь для инвестиций открылась

— «Ин Ариа» — это первый в Ингушетии инвестпроект, получивший гарантии российского правительства по заёмным средствам. Вам удалось благодаря этому снизить стоимость кредита?

— Ставка девятилетнего кредита, который нам предоставил Сбербанк, средняя по СКФО, но мы создали здесь уникальный прецедент. Как известно, схема предоставления госгарантий не предусматривала финансирование проектов иностранными банками, но нам удалось выстроить такую модель, при которой мы получили от иностранных поставщиков отсрочку до 2018 года всех выплат как по основной стоимости, так и по процентам для импортируемых нами технологий. В значительной степени это произошло благодаря тому, что в проекте участвует Сбербанк — его авторитет помог убедить партнёров предоставить нам такие условия. В результате можно говорить о том, что более сорока процентов привлечённых в проект сторонних инвестиций составляет косвенное международное финансирование. Тем самым мы удешевили для себя стоимость кредита и открыли дверь в Ингушетию для инвестиций крупных западных концернов.

— Какие формы господдержки, помимо госгарантий, проект уже получил?

— У проекта есть большая поддержка со стороны и руководства Республики Ингушетии, и полпредства в СКФО, и Минрегиона в лице бывшего замминистра Сергея Верещагина, который сейчас возглавил «Курорты Северного Кавказа», у него собралась уникальная команда. Нам предоставили площадку с подведённой инфраструктурой, это позволило нам сэкономить примерно пять-семь процентов стоимости проекта. Эти затраты государства должны окупиться за год. По консервативному прогнозу, общий объём налоговых поступлений в бюджеты всех уровней составит порядка 300 миллионов рублей, это и есть примерная стоимость затрат на подведение инфраструктуры, а дальше будет получен непосредственный бюджетный эффект. Кроме того, нам предоставлены льготы по аренде площадки, мы платим примерно двадцатую часть полной стоимости аренды.

— Если бы проект не получил госгарантии и другие виды господдержки, он всё равно был бы заявлен к реализации?

— Да, он бы в любом случае стартовал, но не одновременно все три завода, а один за другим. То есть наличие госгарантий позволило сразу начать его в кластерном формате.

— Проект изначально предполагалось реализовать в Ингушетии, или рассматривались другие регионы?

— Конечно, в Ростовской области, Краснодарском или Ставропольском крае это было бы выгоднее. В этих регионах существует субсидирование процентных ставок по кредитам, что за девять лет кредита превысило бы стоимость проекта. А в Ингушетии мы получили юридические госгарантии по заёмным средствам и площадку с подведёнными коммуникациями. Но создатели проекта во многом руководствовались патриотическими соображениями, ведь родину не выбирают. Можно сказать, это была их мечта. Для дальнейшего расширения кластера нам, конечно, желательна дополнительная господдержка — субсидирование НИОКРов, процентных ставок и льготы для компаний, внедряющих технологии энергоэффективного строительства.

— Насколько серьёзной проблемой является поиск персонала для такого крупного проекта? В какой степени планируется привлекать сторонних специалистов?

— В проекте предусмотрено создание 1340 рабочих мест, 640 из них придётся на домостроительный комбинат, который сможет строить 100 тысяч квадратных метров в год — для сравнения, все предприятия группы «Ал Строй» возводят за год 200 тысяч «квадратов». Значительное количество людей будет задействовано и в разработке карьеров. С линейным персоналом никаких сложностей у нас нет. У ингушей традиционно высокая культура строительства — считается, что каждый мужчина должен уметь построить дом собственными руками. Поэтому объяснять, что такое стройка, ингушу, как правило, не надо. С инженерным персоналом действительно есть проблемы, но такая ситуация на самом деле по всей России, целые команды переманиваются с одного завода на другой. Нам тоже пришлось искать очень серьёзные головы — мы привлекли к работе над проектом иностранных специалистов, которые создавали аналогичные производства с нуля в ранге генеральных директоров.

— Насколько существенны, на ваш взгляд, криминальные риски реализации проекта? Это первое, что многие вспоминают в связи с Ингушетией и вообще Северным Кавказом.

— Я плохо понимаю, почему этот момент всегда акцентируется. В Ингушетии никакого отношения к бизнесу отдельные проявления экстремизма не имеют, здесь не было и нет практики силового передела собственности, я не могу привести ни одного случая атак на бизнес. Поэтому в Ингушетии бизнес не несёт таких рисков. К тому же у нашего проекта могут быть только союзники, потому что он создаёт вокруг себя много рабочих мест.