Заместитель Председателя Законодательного Собрания Ростовской области Сергей Михалёв дал эксклюзивное интервью «Эксперту Юг», в котором рассказал о своём отношении к руководству «Кингкоула» и его деятельности в Ростовской области. Горняк с 40-летним стажем, около 5 лет возглавлявший региональное министерство промышленности дал оценку ситуации, сложившейся вокруг обанкротившегося предприятия на фоне шахтёрских выступлений.
- Г-н Пожидаев давно известен в Ростовской области как руководитель угольных компаний. Как вы сами относитесь к его деятельности?
- Действительно его знают здесь в первую очередь как управленца, генерального директора при другом собственнике. А потом г-н Пожидаев пришёл уже сам как инвестор. Он много и красиво рассказывал о своих планах по развитию предприятий «Кингкоула» в Ростовской области. На мой взгляд, он совершенно бездумно приобретал технику и оборудование для шахт.
- Вам не показалось, что глава «Кингкоула» был в своих действиях несколько несерьёзным?
- Конечно. Никакой технической политики в компании вообще не было. Чувствовалось некое желание удивить, блеснуть яркой фразой. Убедить в том, что он приобретает оборудование, которое должно произвести настоящий прорыв в технике добычи угля.
- Вы считаете, что менеджмент «Кингкоул» был, мягко говоря, не совсем компетентен в работе. Почему?
- Я говорю о бездумной политике руководства «Кингкоула», потому что она явно не укладывалась в логику развития предприятия. Когда г-н Пожидаев пришёл в область в качестве инвестора, его шахта «Гуковская» не работала. Но ведь шахта хорошая, расположена удобно, в центре Гуково. 50-60 млн тонн запасов. На новых предприятиях не везде найдёшь. Хорошая мощность пласта, инфраструктура, коллектив. Рядом обогатительная фабрика ЦОФ «Гуковская». Не надо ничего строить, надо только под землёй пройти некоторое количество выработок.
Но для того, чтобы возобновить добычу необходимы известные инвестиции. Нужен конкретный план действий. А его как раз не было. Зато Пожидаев заявил своему главе профсоюза, что готов поспорить о том, что не позднее, чем через год «Гуковская» начнёт давать уголь.
Любой нормальный инженер, знающий, что такое план горных работ, скорость подвигания лавы, объём освоения средств, никогда бы не устанавливал такой срок. Но у главы «Кингоула» было своё понимание вопроса. Устроил у себя шоу, привёз моделей, одел их в спецодежду. Пожидаев - мастер на шоу и представления.
В принципе, Пожидаев не первый, но, к сожалению, видимо, последний, кто замахнулся на шахту «Гуковская». Ничего не получилось. Зато там огромный террикон из 24 млн тонн, который сегодня горит и доставляет большие проблемы Гуково. Как в экологии, так и по здоровью. В городе наблюдается рост онкологических заболеваний и заболеваний орган дыхания на 5-6% ежегодно. Принадлежность террикона невозможно установить. Под госпрограмму реструктуризации он не попал. А чтобы потушить горящий террикон сегодня нужны уже не миллионы, а миллиарды.
Другой идеей фикс г-на Пожидаева было «на шахте «Ростовской» установить такие темпы проходки, которой не видел Восточный Донбасс». Он приобрёл дорогой комбайн, доставил его в забой, смонтировал, задействовал множество людей. Комбайн прошёл 26 метров и сломался. После чего его подняли на поверхность. Получается, что раньше никто не мог рассчитать крепость пород, учесть технические характеристика комбайна, условия работы. Либо сам руководитель не захотел слушать никого из инженерного персонала.
Как-то он заявил: «Я приобрёл «угольный мерседес» для шахты «Алмазная»». Это был известный комбайн «Joy» для высокопроизводительного очистного забоя. Но эта техника не подходила по мощности пласта и нашим горным условиям для этой шахты. К тому же сопряжение очистного забоя с откаточным штреком было не подготовлено для этого. Из-за завалов комбайн не мог нормально работать. Вся инфраструктура шахты не подходила для инновационного оборудования. Да ещё при дефиците кадров, которые разбегались с предприятия.
- Ошибки руководства «Кингкоула» были ведь очевидны с самого начала. Но ведь финансовые структуры на это всё равно выделяли средства. Разве для них деятельность компании не была высокорисковой?
- Наши специалисты между собой даже строили предположение, не является ли этот проект «Кингкоула» неким социальным заказом для коммерческих структур. Своеобразной попыткой как-то снизить социальный накал и не дать одномоментно рухнуть предприятиям, которые ещё при них пришли в плачевное состояние. Финансовые организации давали кредиты под маниловские проекты г-на Пожидаева, не особо вдаваясь в их экономический эффект. Пришедшие сейчас к руководству конкурсные управляющие не могут найти собственности. Часть её затоплена, часть заложена банкам.
Было похоже, что Пожидаев лично был заинтересован в том, чтобы именно эта техника работала в «Кингкоуле». Её брали в лизинг, потом закладывали, перезакладывали, выкупали. Затем под него брали ещё кредиты и т.п. Какая-то пирамида получалась. Сейчас это выясняют компетентные органы, пока сам г-н Пожидаев находится под стражей в Новочеркасске.
- Если проблемы в компании были так очевидны, почему на это так долго не реагировали областные власти?
- Ещё несколько лет назад мы создали рабочую группу и раз в месяц обсуждали, что творится в компании. Специалисты сели, взяли план горных работ, подсчитали и смогли до одного дня определить, когда «Кингкоул» остановится. Тогда уже стало ясно, что компанию нужно банкротить. Не нужно было копить задолженность. Люди, которые руководили компанией, упустили ситуацию из-под контроля.
- На ваш взгляд, когда следовало запускать процедуру банкротства?
- Как минимум во второй половине 2015 года. Мы же дотянули до июня-июля 2016 года, когда задолженность по зарплате превысила все допустимые пределы (свыше 340 млн рублей). Более того, создалась ситуация, когда люди попросту начали разбегаться. И поддерживать безаварийное существование предприятий стало практически невозможно. Есть «красная черта» нарушений, за которые переступать нельзя. К примеру, на шахте «Алмазной» вертикальный подъём глубиной около 1 км. По правилам техники безопасности, канат на подъёмнике необходимо ежесменно осматривать, проверять количество и состояние прядей. А там из 30-40 электрослесарей на шахте оставалось всего 5-6, которые физически не могли этого выполнять. На «Алмазной» могло произойти всё, что угодно. Даже воды не было, случись ликвидировать возгорание.
Не был согласован план ликвидации аварий, после чего руководство должно было запретить людям спускаться вниз. Ростехнадзор выпускал одно предписание за другим, требуя ликвидировать нарушения. В ответ шли обещания и графики исправления недочётов, но ничего реально не выполнялось.
В свою очередь г-н Пожидаев утверждал, что власти ему не помогают, чуть ли не специально вставляют палки в колёса.
И что в итоге? Добычи нет, расходы есть. Шахта «Гуковская» как не работала, так и не работает. При этом 110-120 млн рублей в год необходимо было выделять на поддержание её в безаварийном состоянии. Если посчитать за все годы деятельности «Кингкоула» в Ростовской области, то как раз этой суммы достаточно было бы на погашение всей задолженности по заработной плате перед работниками компании.
- А почему само руководство «Кингкоула» не пошло на банкротство? Это ведь шанс на поправку своих финансовых дел.
- Об этом и говорили г-ну Пожидаеву. Банкротство – это не ликвидация, а оздоровление предприятия. Вводите конкурсное производство, выделите «здоровое ядро». К примеру, «Замчаловскую», «Ростовскую» и «Алмазную», которые имеют хорошие запасы и вполне могли бы осуществлять добычу. Остальному делайте оценку и выставляйте на продажу. Может быть, найдётся инвестор, но бремя содержания этих активов было бы снято с плеч компании. Но в ответ слышали, что якобы мы хотим «уничтожить компанию за шапку сухарей» и пр. Хуже того, было понятно, что работа остановилась, но он не увольнял людей. Ведь такая задолженность большей частью сложилась после остановки предприятия. Людям должны были платить две трети среднего заработка в период простоя. Дошло до того, что уже и увольнять стало некому – разбежался отдел кадров. Некому стало подписывать заявления на увольнение и ставить печать в трудовую книжку.
Такого не было даже в 90-е годы.
- Каковы перспективы остановленных шахт? Можно ли что-нибудь поправить потенциальному инвестору?
- На шахту «Алмазную» нет смысла возвращаться. Она затоплена, да и запасов там практически не осталось. Добыча там нерентабельна. Её уголь по зольности не устраивает потребителей (более 50-55% зольность). Энергетики отказываются его брать. Продавать уголь удавалось, только разбавляя его более высококачественной продукцией шахты «Ростовская». Получалось 32-34% золы – кое-как удавалось его продать.
«Замчаловская» может работать, хотя здесь есть проблема. Вода с затопленной шахты «Ростовская» перетекает на «Замчаловскую» и подтопляет её. Этот вопрос надо технически решать уже сегодня. Иначе может возникнуть ситуация, какая сложилась в октябре 2003 году на шахте «Западная». Тогда из-за аварии на водоотливе вода с шахты Ленина прорвалась в главный скиповый ствол соседней «Западной».
Низкосернистый же уголь «Замчаловской» по своему качеству имеет экспортные перспективы.
Потенциальные инвесторы уже проявляли интерес и к шахте «Ростовская», и к обогатительной фабрике «Замчаловская». Вполне работоспособен ремонтный завод (ЗАО «Ростовгормаш»). Его даже хотел взять в аренду в своё время ТАНТК имени Бериева. Нужно только вложить средства в их техническую модернизацию.
