Автобусами, как правило, прибывают беженцы, которые из Мариуполя выбирались буквально пешком//Фото: "Эксперт Юг"
В этом месте работают волонтеры, которым власти разрешили кормить прибывающих людей, как-то помогать им. В принципе на пунктах пропуска не кормят, не поят кофе, не дают позвонить по России или таблетку от головной боли, но сейчас временно волонтерам разрешили помогать приезжим – и уже за это спасибо. Я сам отдежурил одну из смен и хорошо понимаю, в каком состоянии люди приезжают, особенно те, кого привозят автобусами. Поясню, автобусами приезжают те, кто фактически из Мариуполя выбирался пешком, они особенно в плохом состоянии.
На пункте пропуска прибывшие проводят по много часов//Фото: "Эксперт Юг"
Путь до границы с Россией
Одна молодая семья с тремя детьми мне рассказала, что в их многоквартирный дом были прилеты, но в момент, когда рядом с домом припарковался украинский танк, они решили, что пора: вышли из дома и пошли. До выхода из города можно не дойти. Есть риски попасть под артобстрел, риски быть убитыми в спину – увы, это конкретные рассказы. Одна женщина с нервным смешком рассказывала, как солдат ДНР наставил на нее автомат – потому что умудрилась выйти из дома в худи цвета камуфляжа. Ее пропустили только после тщательной проверки на наличие нацистских татуировок. Другая рассказала, что на ее глазах солдат «Азова» застрелил дедушку, которые ехал на велосипеде не в ту сторону, которую он считал правильной. Я ее ни о чем не спрашивал, она пришла и некоторое время не могла произнести ни слова, хотя пыталась, — а потом ее прорвало. Одна парочка упрашивала защитников города позволить им выйти в сторону Сартаны. Они разрешили, но не удержались и расстреляли их в спины. Это рассказывала пожилая женщина, которая выбралась. Пушистый воротник ее грязной зимней куртки был плотным слоем усеян ее собственными выпавшими волосами – деталь, говорящая сразу о многом: в каком она в данный момент физическом состоянии, сколько времени она эту куртку не снимала, а также о том, что ей уже давно не до таких глупостей, как внешний вид.
Не у всех выбраться получается с документами, многие трогаются с места уже тогда, когда уже поздно планировать. Так вот, они выходят из городов, а потом кто как добирается до мест, в которых собирают группы для отправки на автобусах в сторону Таганрога, — Безыменное, Новоазовск. Автобуса или места в автобусе можно ждать несколько дней. Я спросил у одной семьи: а раньше не было возможности выйти? А мне отвечают: «Да мы и вышли раньше – 19 марта» — а дело было 26-го. А расстояние от Мариуполя до границы в районе Весело-Воскресенки — 73 километра, меньше полутора часов езды. Но, как рассказывают люди, это расстояние иногда оказывается почти бесконечным. Те, кто едет на личном транспорте, несколько проще, хотя и тут встречаются истории: старый мужчина с золотыми зубами, который успел сказать, что работал сварщиком в Мариуполе, уверял меня, что на его личном легковом автомобиле они приехали в составе тринадцати человек. Мне очень жаль, что я не смог увидеть своими глазами, как именно они умудрились разместиться, — в это время подошла большая группа людей, которых надо была как можно быстрее накормить. У многих из этих людей трясутся руки, когда они тянутся за едой.
Обычно на пунктах пропуска не кормят и не поят. Но волонтерам разрешили это делать//Фото: "Эксперт Юг"
Что происходит на пункте пропуска
А потом они попадают на пункт пропуска. Молодого парня, который провел через рамку чемодан в 22.37, я спросил, а когда он сюда попал. Он ответил, что в два часа дня. Увы, это не предел. Одной из трех групп, которая прибыла на моих глазах, много часов не позволяли выйти из автобуса – только к нам выпускали гонцов. Мы еду и питье заносили прямо в автобус, там было много спящих детей и больных людей. У сотрудников таможни мы спросили, был ли усилен персонал в период, когда начался поток из Мариуполя. Нет, он не был усилен, на этом пункте пропуска работа идет в штатном режиме. Страшно даже предположить, что должно произойти, чтобы количество сотрудников здесь, например, было удвоено.
Примечательно, что, когда люди проходят рамку, они оказываются в зоне, в которой почти негде сесть. Один из членов семьи может ее пройти – и затем много часов ждать другого. Мне запомнилась молодая мать с красными глазами, которая пять часов подряд на ногах держала младенца, которому на вид месяцев шесть. Ее мужа не пропускали, а сесть ей было некуда. Я не знаю, сколько часов она там простояла, — я ушел оттуда раньше, чем она. На следующий день мы попросили организовать в этой зоне дополнительные посадочные места, но, думается, и процесс перехода через границу при желании можно было бы ускорить.
Когда выходишь к людям с подносом, уставленным пластиковыми тарелками с кашей и бутербродами, к нему тянутся десятки руки, поднос пустеет в течение трех секунд. Мы выносили еду до тех пор, пока руки не переставали тянуться. На группу из 50 человек уходил примерно час. Люди очень благодарны, но за их благодарность неловко. Неловко именно не оттого, что все они дурно пахнут, а за то, что они оказались в настолько унизительной ситуации, что вынуждены быть так благодарны за самые простые вещи. И как спасение быстро появляется ощущение, что все мы обычные люди в разных жизненных ситуациях, а значит нет как бы ничего особенного в том, что мы помогаем друг другу, разговариваем, сочувствуем друг другу.
Для того, чтобы людей можно было кормить быстро, процесс должен быть хорошо организован. У группы волонтеров, работающей на пункте пропуска, на самом деле все под рукой - военно-полевые баки с горячими чаем и гречневой кашей с тушенкой, пакеты с уже готовыми бутербродами с вареной колбасой, печенье, яблоки, большое количество одноразовой посуды, салфеток, растворимого кофе и сахара. Все это заготавливается в полевой кухне палаточного лагеря, размещенного около пункта пропуска. Группа с пункта пропуска, как только просматривается дефицит какого-либо продукта, звонит в лагерь и производит заказ, после чего гонцы из лагеря несут продукты пешком метров четыреста. Если это бак с кашей, то это довольно тяжело, мужских рук часто не хватает.
Очень многие люди, перешедшие границу, остаются без связи. Для тех, у кого есть, кому позвонить в России, волонтеры предусмотрели специальный мобильник, за которым полагалось следить. Первые истории, которые, как правило, слышал волонтер от прибывших, это как раз истории, рассказанные по этому телефону. Но многим некому в России звонить, у единиц - единственная родня в других странах. После нас придумали, как раздавать вайфай на территории пункта пропуска и давать возможность позвонить в Объединенные Арабские Эмираты или в Грецию.
Палаточный лагерь МЧС, в котором можно дождаться автобуса до пунктов временного размещения в Таганроге//Фото: "Эксперт Юг"
Ощущение торжества гуманизма на пятачке
Когда люди поели, они начинают говорить и спрашивать. Когда я впервые услышал вопрос о том, действительно ли отнимут паспорта, я просто очень удивился. Затем меня спрашивали, действительно ли они теперь невыездные, действительно ли будут фильтрационные лагеря, действительно ли помощь в размере 10 тысяч рублей надо будет отрабатывать два года. Здесь, на границе им не с кем об этом поговорить. Каждый, кто знает, как организован процесс приема беженцев, понимает, что все эти вопросы – чушь, что паспортов не отбирают, что, если в России у человека, перешедшего границу, есть родственники, знакомые или иная возможность разместиться, он может самостоятельно добраться до нужного адреса любым удобным способом. Некоторых людей встречают. Мы подвозили до вокзала в Ростове женщину с ребенком, которую ждал отец, приехавший за ними из Саратова. Если таких возможностей нет, человек движется по пути, который предусмотрен государством – дожидается автобуса в пункты временного размещения (ПВР) в Таганроге и Ростове, откуда в течение суток обеспечат их отправку в те регионы, которые в данный момент могут их принять. Но удивительно, что даже памятку с базовой информацией составляли волонтеры – допуская, что правила государство в любой момент может подкорректировать. Это говорит о колоссальной недоработке на информационном фронте, когда официальные лица боятся произносить вслух жизненно важную информацию. Есть вещи, которые нельзя отдавать на откуп волонтерам. Но об этом, видимо, говорить уже будем после окончания военных действий.
Личный транспорт, на котором прибывают беженцы из Мариуполя, иногда находится в самом плачевном состоянии//Фото: "Эксперт Юг"
Со мной в смене были не самые случайные люди: заместитель директора таганрогского предприятия, главный бухгалтер, тренер по пилатесу, проректор университета – все были в первый раз, как и я сам. От этой работы остается ощущение торжества гуманности, простых человеческих ценностей на отдельно взятом пятачке. Наверное, потому так и тянутся к ней сейчас люди, во всяком случае закрытый чат для волонтеров за неделю после моего вступления удвоил количество участников – их там сейчас уже больше шести сотен. Потому что нам это ощущение торжества гуманизма на отдельно взятом пятачке нужно сейчас ненамного меньше, чем им. А может быть, даже больше, потому что прибывающие, когда едут, на него, кажется, не рассчитывают. Вообще не рассчитывают на человеческое отношение – и получают его. Это очень важно: так простые люди говорят свое слово в ситуации, когда свое слово сказать очень трудно.
