Первоначальные оценки олимпийских инвестиций оказались, мягко говоря, скромными. Итоговая сумма, названная недавно премьер-министром Дмитрием Медведевым, — 50 млрд долларов, причём на собственно олимпийские объекты пришлась её меньшая часть — они потянули «всего лишь» на 6,4 млрд долларов. Остальное пришлось на развитие Сочи — единственного в России субтропического курорта, который достался по наследству от Советского Союза далеко не в лучшем виде. Обидное слово «совок» ещё несколько лет назад было чуть ли не самым распространённым впечатлением от отдыха в Сочи, причём с этим соглашались все, даже власти.
Конечно, наивно думать, что построенная по случаю Олимпиады инфраструктура покончила с прошлым раз и навсегда — создать материальную базу гораздо проще, чем научиться хорошему сервису, а это может занять долгие годы. Но с точки зрения «матчасти» результаты в самом деле впечатляют: новый аэропорт, объездная дорога и Дублёр Курортного проспекта, совмещённая железная и автомобильная дорога из Адлера в Красную Поляну, три горнолыжных комплекса, курортная зона в Имеретинской низменности, несколько электростанций — это только самые крупные объекты, которые появились в Сочи.
Теперь попробуем представить, сколько времени заняло бы всё это строительство, если бы на горизонте не маячил дедлайн — день открытия Олимпиады. Для ответа на этот вопрос можно вспомнить историю со строительством нового аэропорта в Ростове-на-Дону, о котором говорится ещё с конца 1980-х годов, но только благодаря перспективе ещё одного мегапроекта — Чемпионата мира по футболу 2018 года — он сейчас обрёл реальные черты. Так что применительно к Сочи правильно ставить вопрос не о том, насколько могли растянуться стройки, а о том, пришли бы вообще эти деньги, если бы не Олимпиада?
У Олимпиады в Сочи, безусловно, есть и политэкономический смысл — как оказалось, российские власти неплохо усвоили уроки великого экономиста Джона Мейнарда Кейнса, который любил приводить один пример, зачем нужно государство для экономики. Грамотное государство, по Кейнсу, сначала закапывает в ямы бутылки с деньгами, а потом зовёт бизнес эти ямы раскапывать — особенно хорошо этот рецепт действует в периоды кризисов. В том, что Краснодарский край и в целом юг России почти безболезненно прошли кризис 2008–2009 годов, высока роль олимпийского фактора, выступившего в качестве кейнсовской ямы с деньгами.
Теперь этот опыт неплохо бы воспроизвести и на других территориях, благо управленческие и технические компетенции, накопленные во время олимпийской стройки, зачастую уникальны. На Юге и помимо Сочи есть немало мест, где потенциально закопаны деньги, но пока их не очень получается извлечь на поверхность. На Северном Кавказе, например, лобовая атака кейнсианскими методами пока не удаётся — слишком сложный регион, велик риск, что деньги будут зарыты в прямом смысле слова. Впрочем, на очереди — футбольный мундиаль, до которого осталось всего четыре года, и ряд отраслей южной экономики его приближение уже вполне почувствовали. Другое дело, что на таких инъекциях экономика не может существовать вечно, так что глобальные спортивные события вовсе не отменяют поиск иных источников устойчивого развития. Но один из его важнейших драйверов — инфраструктура — ещё много лет будет напоминать об Олимпиаде.
