Январские снегопады накрыли почти весь юг России. Но транспортный коллапс случился только в Ростове-на-Дону. Как? Отчего?
Вообще, чем более технологичен мир, тем выше в нём потенциал коллапса. В деревнях не бывает никаких коллапсов. Там условно два состояния: «есть свет» и «нету света». А современный город можно уподобить гирлянде, в которой должны быть исправны все лампочки для того, чтобы ёлка горела. Гирлянды, конечно, шагнули вперёд, а города — не очень: когда в них гаснет одна лампочка, это отдаётся сразу в нескольких сферах. Город — это достаточно сложная система. Коллапс — это когда система перестает работать. Как только это происходит, все элементы системы начинают смотреть друг на друга и искать крайнего. В Ростове-на-Дону в последние годы крайним оказывался снег. Падает, собака, и всё тут. Во время экстремальных снегопадов все города стоят, говорит ростовский мэр. В чём-то он прав. Но я пишу эту колонку во вторник, 4 февраля — прошла ровно неделя с тех пор, как начался тот самый экстремальный снегопад — а город ещё стоит. Люди, накануне выезжавшие из центра около шести вечера, вернулись домой ночью.
Впрочем, цепочка претензий была длиннее. Люди указали на мэра, поскольку дороги не расчищены. Мэр сказал людям, чтобы брали лопаты сами. Люди сказали, что невозможно никуда добраться. Мэр и губернатор сказали, что в этом виновны руководители автотранспортных предприятий, которые подавляющую часть автобусов не выпустили на маршруты. Руководители удивились: так дороги же не расчищены — куда было выпускать? Потом из магазинов исчезли хлеб, свежая молочная и мясная продукция. Крупные сети стали стыдливо прикрывать свои пустые полки лапшой быстрого приготовления. Из города перестал вывозиться мусор. На АЗС стал кончаться бензин. Люди спросили, где это всё и когда будет? Им ответили, что на самом деле хлеб есть, просто некоторые берут по пять буханок, чем создают искусственный ажиотаж. Тут отвлекусь.
Я тоже стоял в очередях за хлебом. Забытое, надо сказать, чувство. Я точно знаю, сколько времени хлеба не было — с четверга по субботу. Вернее, в эти дни надо было знать места, где он появлялся. Ну и, конечно, хлеб надо было сторожить, поскольку появлялся он ненадолго. Я лично затоваривался в магазине «Ассорти», у которого есть своя пекарня. К ней — отдельная очередь. Люди ждали, когдавыбросят — забытое позднесоветское слово! — горячие булки. Нас было человек сорок. Через стеклянные двери мы наблюдали древний процесс зарождения и созревания румяных батонов. Мы внимательно следили, как три бабы месили, взвешивали куски теста, укладывали их в формы, как они вынимали хлеба, перекладывали их с противней на деревянные полки. Мы были напряжены, поскольку хлеб уже был перед нами, его уже можно было начинать давать. Но нет, его надо было сначала весь неторопливо, со знанием дела уложить и только потом открыть заветную дверь и сказать с материнской интонацией: «Вот он, хлебушек». Я был тронут. И взял два обжигающих руки батона. Со мной на кассе стоял мужик, который взял восемь. Я смотрел на него осуждающе — когда хлеба мало, а ты берёшь много, ты кого-то оставляешь без хлеба. Но он был один такой. На следующий день, когда власти заговорили о том, что хлеб есть, я жалел, что накануне взял всего две булки.
В пятницу же, 31 января, прокуратура Ростовской области обнародовала информацию о том, что в первые дни снегопада в городе работало 66 машин из 140 оснащённых системами GPS/ГЛОНАСС. Дальше больше — прокуроры побывали в тех местах, куда должен свозиться снег, и установили, что эта работа в первый день снегопада не выполнялась. Все знали это ещё до всякой прокуратуры. В интервью с Михаилом Чернышёвым, которое мы опубликовали в этом номере, мэр рассказывает, как год назад во время снегопада сразу же поломалась почти вся техника, которая вышла из парков. Что тут скажешь. За год ничего не изменилось. Уже 3 февраля появилась информация о том, что городская администрация бросает 63 млн рублей на новую технику, которая должна помочь очистить дороги. Да, конечно, это была месячная норма осадков. Можно согласиться с тем, что необходимый в этой ситуации огромный парк техники вместе со штатом водителей держать накладно. Ну и какое решение в результате найдено? Прогрессивное? Нет, просто мэрию заставили обзавестись этим огромным парком.
Крайнего в этой ситуации нужно-таки найти. Кто-то должен отвечать за то, чтобы система работала. И мэр на эту роль подходит больше всего. Странно слышать его удивление в ответ на народный гнев, видеть его попытки свести ситуацию в сфере управления городом к вопросам личной ответственности и культуры горожан. Люди в Ростове не хуже, чем в других городах; они даже более самостоятельны и деятельны. Общая беда их сплотила — в эти дни истории о взаимопомощи между незнакомыми людьми стали обыденными, и это очень греет. Но мэр уж точно был не со своим народом. Хотя, казалось бы: если призвал взяться за лопаты, выйди к парку Горького, поработай час-полтора, подай пример солидарности. Но это работает тогда, когда на основном фронте работ, за который уж точно отвечает мэрия, всё в порядке. Но там очень много вопросов без ответа — как и в опубликованном нами разговоре. Почему за десять лет в Ростове не появилось ни одного нового выезда из центра города и когда они появятся? Почему точечное высотное жилое строительство в центре непобедимо? Почему парковки, которые во всём мире делаются по периметру центра, в Ростове планируют в самом его сердце? Почему управляющие компании неуправляемы? Почему в городе нет системы быстрого реагирования на ЧП? Почему уборочная техника выходит на улицы не через час после начала снегопада, как это происходит в любом готовом к зиме городе, а через сутки? Почему расчищенными считаются заваленные улицы?
На сайте правительства Ростовской области через два дня после объявления ЧС появился раздел «Оценка населением деятельности руководителей муниципалитетов». Хорошая идея. Только вопросы, которые я обозначил, не находят отражения ни в одном из предложенных в этом разделе критериев оценки.
