Поделиться
Думаю, не у меня одного выступление премьера правительства Дмитрия Медведева на пленарном заседании форума воспринималось на фоне этой мысли. А выступление было почти полностью посвящено геополитике. По его логике, именно в этих координатах решается судьба российской экономики. Глава правительства формулировал приоритетные задачи — и ни одна прямо не касалась внутренних задач экономической политики. Задача усиления роли России в Азиатско-Тихоокеанском регионе страшно далека от реалий регионального аграрного холдинга или машиностроительного предприятия. Но ответы-то на вопрос о том, как мы думаем развиваться, нужны. Их ждут.
«У нас есть ряд внутренних проблем, которые не дают нам развиваться быстрее: инфраструктура, инвестиции, институты, — сказал Дмитрий Медведев. — По всем направлениям мы будем работать. Считаю неуместными разговоры о принципиальном изменении модели развития страны в сторону создания так называемой мобилизационной или закрытой экономики. Такая экономика нашей стране не нужна, она вообще никакой стране не нужна. Наш курс мы менять не будем, основные принципы макроэкономической политики мы сохраним. Даже в условиях санкций мы должны следовать прежним курсом. Санкции пройдут».
Это высказывание необходимо прокомментировать. Государственная экономическая политика предыдущих лет на самом деле позволяла не предпринимать значительных мер по поддержке реального сектора внутри страны. Это была концепция открытой экономики, благоприятного инвестиционного климата, соответствующего международным стандартам. «Мы ждём всех, независимо от прописки, — гласили её принципы, — приходите в любую отрасль, пользуйтесь стандартным пакетом поддержки». Институты были важны для создания климата. Но эта концепция сегодня под большим вопросом — санкционная борьба свела почти на нет эффективность неких среднеприемлемых международных инвестиционных стандартов. Для нынешнего правительства, по выражению Дмитрия Медведева, «санкционное противостояние — вещь совершенно плохая» — прежде всего потому, что в этих внешних условиях трудно вести прежнюю экономическую политику. И в сложившейся ситуации правительство занимает позицию: настаивать именно на неизменности принципов экономического развития. Дмитрий Медведев даже специально подчёркивает, что на протекционистские шаги в поддержку отечественного производителя правительство никогда бы не пошло, если бы не известные геополитические обстоятельства. Ну хорошо. Но вернёмся к ключевому вопросу: откуда возьмётся рост? Предложенная логика даёт ответ: дальнейший экономический рост возможен только в ситуации восстановления международной среды. «Санкции пройдут», говорит премьер, — мир обретёт равновесие.
Спорить с этим здесь не будем — просто отметим, что в общем неясно, когда и в какой мере санкции «пройдут» — не забудем и про точку зрения, согласно которой прежний порядок как раз невосстановим. Но сейчас это повод лишь сузить изначальный вопрос: а откуда возьмётся экономический и инвестиционный рост в ближайшие год-два ?
Дозагрузка мощностей в результате контрсанкций вряд ли его обеспечит — ряд компаний смогут увеличить выручку, но это совсем не гарантирует их инвестиционной активности. Дозагрузка разве что смягчит падение.
И здесь мы вступаем в другую парадигму, которая идеологически, похоже, уже сформирована, но ещё не отлита в рабочие механизмы. Вот цитата из выступления президента Владимира Путина на заседании Госсовета, которое прошло за день до начала сочинского форума: «Наша главная цель — использовать одно из важных конкурентных преимуществ России, ёмкий внутренний рынок, заполнить его качественными товарами, которые производят реальные секторы отечественной экономики. По сути, речь идёт о формировании такой экономической политики, такой стратегии, при которой все усилия федеральных и региональных органов власти должны быть ориентированы на развитие реального сектора».
Тут дело не только в Путине. Через комитет Госдумы этой осенью уже прошёл рамочный закон «О промышленной политике» — само это словосочетание надолго выпало из лексикона. Ориентация на реальный сектор, внутренний рынок, выработка мер по их развитию — это вообще другая повестка. Повестка, которой сегодня очень не хватает. Поскольку, если наша экономика хочет расти, она должна найти драйвер роста внутри страны. И проблемы, которые надо решить, известны. Главная — финансы. Подорожавшие ресурсы, повышение требований банков к залогам, сокращение объёмов финансовой господдержки компаний.
В более или менее развитом мире давно уже не противопоставляют закрытую и отрытую экономики. По этой логике, любая промышленная политика, протекционизм в отношении любой, пусть даже самой стратегической отрасли — черта закрытой экономики. По этой логике, вся тема импортозамещения опасна, а поддержка реального сектора пахнет патернализмом. Ну и, наконец, ясно, что это — новый путь, о котором правительство, будучи, по пушкинской формуле, «единственным европейцем», долгое время даже не думало. Сейчас же налицо прагматика этого пути — он просто даёт ответ на вопрос, откуда возьмётся рост. Но именно в России этот путь пока пугает — в нём мерещится закрытость никому не нужной экономики. Отчего же сразу закрытость? Просто своё хозяйство надо развивать самим, никто не сделает за нас ту работу, которую тут надо делать — и вот этот тезис доказан уже даже постсоветской историей.
На сочинском форуме у меня было ощущение, что деловая программа закладывалась в какую-то другую эпоху, с которой идеологам мероприятия очень не хочется прощаться.
