Поделиться
Интерес к Ирану вполне объясним по целому ряду моментов. Иран в политическом смысле - один из немногих наших пока еще надежных союзников. Он помогает России в противостоянии с Западом не только словами, но и делами. Сегодня иранские беспилотники используются нашими военными в зоне СВО. Мы видим, что Тегеран в этом принципиальном для западного сообщества конфликте, однозначно, выбрал сторону Москвы.
Можно говорить о сохранении российско-иранской коалиции, которая еще в 2015 году образовалась в Сирии, когда войска двух стран совместно спасали Асада. Сегодня мы наблюдаем развитие этого коалиционного проекта уже на ином уровне - не в зоне Ближнего Востока, а на востоке Европы. И этот альянс пока продолжает доказывать свою эффективность.
Понимая это, различные территории РФ стремятся запустить какие-то проекты с иранцами, используя, например, географическое положение, как это делают Дагестан и Астраханская область в Каспийском регионе. В свое время и Волгоград демонстрировал заинтересованность в иранских связях. Пытались ранее наладить взаимодействие с Ираном и другие регионы, далекие от Каспия и Юга в целом.
Что касается Чеченской Республики, то первая причина заинтересованности иранским проектом связана со стремлением соответствовать тренду: Москва дружит, мы тоже будем дружить. В этом плане Чечня не стала каким-то исключением. Так рассуждают во многих регионах. Сотрудничество с Ираном - сотрудничество федерального уровня. Регион, который хочет стать регионом федерального значения, стремится соответствовать этим критериям. Это своего рода демонстрация региональных амбиций. Здесь можно провести аналогию с Белоруссией. Сегодня с этим государством зачастую сотрудничают регионы, находящиеся довольно далеко от нее. Это необходимый процесс, предполагающий различные уровни интеграции: экономические и политические.
Вторая причина - безусловно, экономическая. Здесь стоит упомянуть пресловутый Международный транспортный коридор «Север-Юг». Не всем повезло жить на Волге, не всем повезло жить на Каспии, но каждый хочет подключиться к прибыльному федеральному проекту, в который загоняют большие деньги. Амбициозный регион, а Чечню вполне можно отнести к таковым, хочет занять свою нишу в этом большом проекте. Тем более, экономика Чеченской республики носит специфический характер. Вряд ли там могут похвастать какими-то проектами, кроме сферы нефтедобычи и нефтепереработки и, возможно, некими аграрными направлениями.
Я думаю, какие-бы совместные направления не создавались сегодня регионами РФ с Ираном, они будут подразумевать коридорное измерение. Для полноценного запуска МТК будет работать вся страна.
Третья причина - упомянутый авиапромышленный кластер. Если речь идет о совместном производстве беспилотников, то это уже не выглядит, как некая шутка. Иран, повторюсь, поставляет России беспилотники. Тема беспилотников сегодня - одна из самых приоритетных. И речь идет не только о летательных, но и наземных, подводных и других аппаратах. Бизнес сегодня заинтересован в строительстве заводов по производству беспилотников в разных регионах. СВО когда-нибудь закончится, а запрос на эти аппараты останется. В этом плане опыт Ирана бесценен. Не обязательно в Чечне начнут строить боинги. Возможно, на таких предприятиях будут создавать беспилотники. Чеченско-иранский беспилотник - звучит круто и уже не кажется фантастическим проектом. Деньги на это найдут и в России, и в Иране.
Это то, что лежит на поверхности, то, на что сегодня есть госзаказ. Говорить о каких-то более масштабных совместных проектах в области авиации пока трудно.
В-четвертых, Рамзан Кадыров себя позиционирует не только в качестве российского мусульманского лидера, но и в качестве лидера мировой уммы. Однако ранее он налаживал отношения с суннитскими государствами: Саудовской Аравией, Катаром, Иорданией. В этих странах созданы надежные суннитские режимы. Иран - шиитская республика, со специфическим политическим устройством. Глава Чечни ранее в связях с шиитским поясом замечен не был. Но укрепление российско-иранского альянса поставит на повестку работу не только с государственным, но и с религиозным шиитским фактором. В этом смысле это некий эксперимент, результаты которого нам предстоит наблюдать в дальнейшем.
