Фото Аркадия Будницкого
По меркам довольно аполитичных Ростова, Краснодара и Волгограда на улицах было довольно много людей. Их было больше, чем в памятном 2012 году. В общей сложности представители оппозиции насчитали около 20–25 тысяч, власти — в три раза меньше. Наверное, это незначительное количество для того, чтобы влиять на большие политические расклады, однако более чем достаточно для того, чтобы задаться вопросами о том, что происходит с российским обществом.
С этой протестной массой власть справилась вежливо и где-то даже деликатно. Всего на Юге было задержано более 150 человек. По-настоящему досталось только руководителям штабов Навального на местах. Фактически эта структура оказалась разгромленной. Их задерживали под различными предлогами накануне или в ходе протестных акций. Например, в Ростове за организацию несанкционированного митинга задержали главу штаба Ксению Середкину и сотрудницу штаба Валерию Дзбоеву. На координатора штаба в Краснодаре Анастасию Панченко управление МВД по Краснодару составило протокол о неуважении к власти за размещения поста в сосцетях со словами «Путин — настоящий экстремист, а не Навальный». Также в Волгограде полицейские задержали руководителя штаба Навального Евгения Кочегина и активистку штаба Марию Худоярову. Кочегин якобы являлся свидетелем по делу о хранении наркотиков.
Прошедшие протесты дали массу материала для социологических и даже культурологических исследований. Напомним, что понятие «креативного класса» было изобретено фактически по итогам протестов 2011–2012 годов. Эксперты приходят к выводу, что, благодаря современным интернет-платформам, мы увидели появление «моды на протесты» и выхода сугубо политической темы за пределы узкого круга городской оппозиции. Однако что с этим делать, пока мало кто понимает. Штаб оппозиционера перенёс все акции на весну.
«Прогулочный протест» «неравнодушных» граждан
«Мы не за Навального, мы против того, что власть не меняется», — таким был лозунг нового поколения, представители которого выходили на шествия в поддержку оппозиционера Алексея Навального. Тем не менее, требование толпы «отпускай!», адресованное властям, которое она скандировала на протестных акциях, не переросло в какие-либо другие требования, как это было, например, в 90-е.
Ключевой особенностью январских акций в Краснодаре стало полное отсутствие организации со стороны людей, инициировавших протестные мероприятия, говорит краснодарский политолог Григорий Киселёв. Региональный актив штаба Навального, по его словам, никак не участвовал в акции, не занимался пресечением провокаций и перегибов со стороны её участников. «Важно отметить, что в Краснодаре акции проходили без противодействия со стороны полиции — люди прошлись по улице Красной от улицы Бабушкина до администрации Краснодарского края, — говорит Григорий Киселев. — Пришли — и не знали, чем заняться на месте. Кто-то залез на памятник, чтобы оголить ягодицы. Кто-то решил лепить снеговиков из грязи. Большинство воспользовались ситуацией, чтобы покурить, сидя на ступеньках административного здания, или покричать речёвки. Что же до самих участников — мы видим очень размазанный “портрет”. Нельзя говорить о том, что в акции участвовала только молодёжь или было огромное количество школьников — напротив, вышли люди разных возрастов».
Ключевое в этих акциях — понимание бессмысленности действа. Все, кто вышли на улицу и прошли по намеченному маршруту, в итоге буквально не знали, чем им заняться — покричали, походили, помахали плакатами — и что дальше? Полное отсутствие содержания в политической программе тех, кто выводит людей на улицу, приводит к тому, что люди не могут объяснить, для чего вышли.
По словам ростовского политолога Романа Базикова, представителей так называемого «креативного класса», который в 2012 году был главным двигателем акций на Болотной площади в Москве, было немного на прошедших 23 января акциях — примерно 15 процентов от всех пришедших. «Молодые “креаклы” — это вчерашние студенты, а сегодняшние студенты, которые выходят на митинги — это, в основной массе своей, завтрашние “креаклы”, — считает г-н Базиков. — В Ростове в акции в основном участвовали именно студенты, причём из вполне благополучных семей и престижных вузов. Это молодые люди 20–25 лет».
Эксперты и очевидцы протестных акций отмечают, что жёсткой реакции на протесты власти не демонстрировали. «На выборах в Мосгордуму в 2019 году, когда не пускали в здание сторонников Навального, было жёстче, — вспоминает г-н Базиков, — Конечно, определённые столкновения были. Но это понятно: когда происходят акции такого масштаба, избежать этого совсем невозможно. Впрочем, особой силовой жести сейчас нет».
Аполитичная молодежь стала главной движущей силой протестов «за Навального», прокатившихся по южным городам в январе. «По итогам акций молодёжь в политике стала открытием, — считает руководитель ростовского регионального отделения Партии Роста Игорь Симаков. — Молодых людей точно нельзя выключать из политического процесса. Всякие симулякры типа “Молодой гвардии «Единой России»” остались в прошлом. Предполагаю, что подобные акции будут проводиться ещё до появления сакральных жертв, либо до проявления каких-то действий властей в сторону требований людей. Спрос на перемены присутствует, поэтому ситуация так накаляется».
Вопрос о том, насколько значим сегодня этот спрос на перемены, насколько он масштабен, способен ли он влиять на процессы, — наверное, ключевой сегодня.
«Нужно разделить протесты в Москве и протесты вне Москвы, — говорит волгоградский политолог Андрей Серенко. — Это два разных движения, хотя лозунги звучат одни и те же. Московский протест — это традиционно протест сытых. В регионах же, помимо моды на Навального среди совсем юных, более заметно присутствие людей, которые пытаются обратить внимание властей на свои социально-экономические проблемы. Это люди старших возрастов. Именно они добавляют “веса” протестам Навального».
Почему проблему молодёжи нужно будет решать
«Вероятность, что волна протестов будет нарастать, есть, — говорит Роман Базиков. — Специально отслеживал реакцию на акции официальных изданий и каналов — этим акциям уделяется самое пристальное внимание. Да, официальные СМИ действуют в ключе критики этой ситуации, но, как говорил кто-то из великих, любая статья, кроме некролога, — это реклама. Пристальное внимание к Навальному и его окружению со стороны официальных СМИ подогрело интерес общественности к этой теме. К тому же молодёжи лестно, что о ней все и так много говорят. Ведь что молодым обиднее всего? Когда на них не обращают внимания. Если бы власть информационно проигнорировала эти протесты, то, мне кажется, это было бы более эффективно и привело бы к постепенному их затуханию».
Акции в поддержку «оппозиционера Навального» — отражение моды, продвигаемой через социальные сети, считает Андрей Серенко. «Навальный в данном случае — это бренд. Важнейший фактор формирования групп молодёжи, которая выходит на улицы — мода на протесты. При этом важное место в этой работе занимают и призывы “тружеников культуры”, например, группы “Каста”, которая накануне протестов призывала поддержать акцию, — говорит г-н Серенко. — Так что штаб Навального был прав, когда говорил, что их задача — вывести Навального из политического интернета в неполитический. Туда, где живут властители молодёжных дум, “селебрити”, “лидеры мнений”, которые задают стандарты жизни. С этой задачей, похоже, штаб Навального справляется. В любом случае, проблему молодёжи решать необходимо. Получается, что в ковидный год молодые люди 17–27 лет оказались той немногочисленной группой, которую власть обделила вниманием. Там есть разные слои, но с ними надо работать, выстраивать молодёжную политику».
Из-за кризиса система перестала быть привлекательной для молодёжи. Это своего рода поколенческий протест, который виден в тезисе “деды захапали все ништяки”, артикулируемый особенно агрессивной молодежью
По словам Андрея Серенко, ещё лет семь-восемь назад, когда были опросы молодёжи на тему политики, основные ответы её представителей сводились к тому, что у них есть желание встроиться в систему. «То есть система была скорее привлекательной, её не хотелось разрушать. А сейчас из-за кризиса система перестала быть привлекательной для них. Для основной массы акции “за Навального” — это своего рода поколенческий протест, который виден в тезисе “деды захапали все ништяки”, артикулируемый особенно агрессивной молодежью. Это конфликт отцов и детей, демонстрация взросления. “Мы здесь власть” — это кричалка созревающей в половом отношении особи, которая требует к себе уже другого внимания».
«Навальный получил реальный срок, у него нет возможности выходить в эфир, поэтому это скорее всего приведёт к затуханию протестов, через месяц о нём многие забудут. Ведь протест этот сильно персонифицирован, — считает Роман Базиков. — Но если у Навального есть сильные покровители в Кремле, то мы можем увидеть и продолжение кампании в его поддержку в сети, а его сторонников — на улицах городов России».
