Несмотря на наличие крупных генерирующих мощностей (АЭС, ГРЭС) на Юге, в целом тариф на электроэнергию для крупного бизнеса здесь остаётся одним из самых высоких в России. Ростовская область и Калмыкия, например, входят в группу регионов-лидеров по величине тарифа на высоком уровне напряжения. Это сдерживает развитие крупной промышленности. Исправить ситуацию мог бы пересмотр параметров перекрёстного субсидирования и контроль регулятора за эффективностью многочисленных территориальных сетевых организаций, которых в Ростовской области, например, четыре десятка. Чтобы грамотно регулировать эти процессы, региональная власть должна определить приоритеты, тогда можно будет сбалансировать интересы всех категорий потребителей, считают в компании.
— Крупный бизнес Юга по итогам прошлого года, как показывает наше исследование, демонстрирует существенный рост оборотов. Вы ощущаете это оживление?
— 2018 год был хорошим с точки зрения роста потребления целом по территории обслуживания «Россети Юг». Так, в Астраханской области прирост потребления электроэнергии, по сравнению с 2017 годом, составил 1,2 процента, по Ростовской — 4,2 процента, по Волгоградской области — 6,3 процента, по Республике Калмыкия — 23 процента. Наша аналитика говорит о том, что обычно раз в 3-5 лет какой-то из регионов в нашей зоне ответственности проседает по потреблению. Обычно эти циклы не совпадают. К сожалению, в 2019 году мы видим снижение потребления электроэнергии по всем четырем регионам: 1,1 процента на Дону, 4,5 процента — в Астраханской области. Ключевые факторы, определяющие эту динамику, — промышленное производство и климатозависимость южных регионов: тёплая зима или нежаркое лето вносят корректировки в показатели. По отдельным крупным потребителям снижение составило от 10 до 90 процентов. Впрочем, по опыту предыдущих лет можно прогнозировать небольшой рост в Ростовской области. Такое снижение, скорее всего, разовое явление. В Волгоградской области снижение объёмов потребления крупной промышленностью стало нормой, к сожалению, даже несмотря на то, что тарифы для крупного бизнеса здесь одни из самых низких в России.
— Власти Ростовской области не раз поднимали вопрос о том, что тарифы для бизнеса в регионе одни из самых высоких в стране, несмотря на наличие крупных генерирующих мощностей. Губернатор даже требовал аудита энерготарифов. Почему сложилась такая ситуация?
— Надо понимать, что высокая цена оптового рынка на электроэнергию в Ростовской области и перекос в перекрёстном субсидировании определяют уровень конечного тарифа для «прочих» потребителей региона. Наибольшую долю в конечном тарифе занимает средневзвешенная цена оптового рынка (от 38 до 44-х процентов), затраты на оплату услуг ФСК (магистральный сетевой комплекс 220 кВ и выше) и компенсацию потерь электроэнергии (17,4-21 процент). Остальную часть составляют собственные расходы ростовского филиала «Россети Юг» (от 13 процентов до 15,7 процента), собственные расходы остальных территориальных сетевых организаций (ТСО) региона (10-12 процентов) и сбытовые надбавки (это ещё от 13,5 процента до 15,7). При этом с июля 2019 года увеличилась и доля сбытовой надбавки в конечном тарифе: рост НВВ на 10,6 % выше, чем в 2018 году.
Исторически сложившееся сдерживание тарифов на Дону для населения и для прочих потребителей на низких уровнях напряжения (малый бизнес, бюджетные организации, предприятия ЖКХ) привело к высокому уровню тарифов для крупных потребителей (ВН). Так, тариф для населения в регионе сдерживался с 2013 года, что при растущей доле полезного отпуска «населению» никак не способствовало снижению нагрузки на бизнес региона. Плюс к этому — большое число неэффективных ТСО.
— Как можно было бы сделать тарифы для бизнеса ниже? Вообще, можно как-то глобально изменить ситуацию с тарифами?
— Тарифами можно и нужно управлять. Тарифная политика — один из ключевых инструментов в борьбе за инвестора. Те факторы, о которых мы с вами проговорили ранее, и есть потенциал для позитивных изменений и повышения конкурентоспособности региональной продукции. Нужно искать баланс интересов, региональная власть должна определить, что в приоритете на долгосрочную перспективу, тогда можно будет формировать комплексное решение. Невозможно удовлетворить все категории потребителей посредством, допустим, только ликвидации перекрёстного субсидирования между населением и промышленностью или сдерживания неэффективных ТСО, так проблему не решить полностью. Перекрёстку надо пересмотреть и внутри тарифов прочих потребителей, между другими уровнями, есть ещё потребители последней мили.
Нельзя забывать, что рост тарифа ограничен рамками индексации. На мой взгляд, увеличение тарифа по разным уровням напряжения должно быть разным. Высокое напряжение нуждается уже в минусовой индексации, оно перегружено. Наше предложение — справедливо распределить нагрузку.
Повлиять на снижение тарифной нагрузки для потребителей региона помогло бы принятие законопроекта, который в настоящее время рассматривается в ФОИВах. Суть его заключается в переносе ставки перекрёстного субсидирования на потребителей «последней мили», которые сейчас эту нагрузку не несут. Предлагается поэтапная реализация механизма через снижение тарифа ФСК для ТСО региона.
Введение платы за резерв мощности также высвободило бы существенный ресурс. Сейчас мы платим за обслуживание неиспользуемых по факту мощностей, за «бумажный» резерв, не имея при этом возможности перераспределить его реальным заявителям. Вынуждены инвестировать в новое строительство, в модернизацию, а это не только деньги, это ещё и время, упущенные возможности — не всякий инвестор станет ждать появления открытого центра питания в совокупности с высоким тарифом. Есть ресурс и в оптимизации ТСО.
— Есть мнение, что небольшие ТСО имеют более низкий тариф и выгоднее потребителю, чем огромная компания. Как у вас складываются отношения с ТСО?
— Не открою секрет, если скажу, что в определенном политическом контексте тема тарифов эксплуатируется часто и некорректно. На что нужно обязательно обратить внимание, чтобы не стать заложником таких непрофессиональных манипуляций. Потребители за услуги по передаче электроэнергии платят по единым котловым тарифам, вне зависимости от того, к чьим сетям данный потребитель присоединен. И эти тарифы учитывают затраты на эксплуатацию и техническое обслуживание оборудования всех ТСО региона. Индивидуальные тарифы, которые устанавливаются для взаиморасчётов между ТСО, не оказывают никакого влияния на потребителей и в первую очередь зависят от объёма сальдо-перетока электроэнергии между этими ТСО. Чем он выше, тем тарифы ниже. Поэтому ориентироваться на величину утверждённых индивидуальных тарифов при сравнении ТСО по крайней мере непрофессионально.
При анализе эффективности деятельности сетевых организаций принято руководствоваться удельными затратами на 1 условную единицу электротехнического оборудования. Если привести эффективность к некому среднему показателю и уравнять по нему все ТСО региона, то возникнет экономия почти в миллиард рублей. Мы проанализировали, как менялась экономика отрасли региона в десятилетний период. Так вот, собственные расходы прочих ТСО выросли в 4 раза. При этом расходы котлодержателей — это наш ростовский филиал и «Донэнерго» — выросли в 1,7 раза. Это к разговору об эффективности больших и малых ТСО.
Это что касается экономической стороны вопроса. Есть и другая сторона. Знаете, ежегодно мы сталкиваемся с другой проблемой: их технические и кадровые ресурсы весьма ограничены, зачастую оборудование попросту некому эксплуатировать, и когда возникает нештатная ситуация, мы вынуждены направлять свои ресурсы на проведение аварийно-восстановительных работ, подключать не своих потребителей. Невозможно оставить зимой людей без света, чья бы ни была это эксплуатационная зона. Так было несколько лет назад в Таганроге, когда весь город несколько дней сидел без света, так происходит каждую зиму с ТСО, которые обслуживают, вернее сказать — не обслуживают, СНТ, ДНТ, коттеджные посёлки. Сети ветшают, никто не вкладывается в их модернизацию, нередко просто нет персонала. А свою выручку при этом они получают. Некоторые ТСО появляются на 1-2 года, их состав постоянно меняется, понятно, что им чужды все наши регламенты, технологические карты и технические политики — все алгоритмы процессов, обкатанные нами годами, доведённые до автоматизма, для них недостижимы. Сложившаяся ситуация отражается на росте тарифа и не способствует гармоничному развитию электросетевого комплекса.
— Если бы проблемы перекрёстного субсидирования не существовало, насколько снизились бы тарифы для бизнеса? Какого роста тарифов для населения это бы потребовало?
— Мы же понимаем, что одномоментной ликвидацией перекрёстки проблему не решить. Если, например, в Ростовской области убрать из тарифов перекрёстное субсидирование, то это приведёт к снижению тарифов для всех уровней в среднем на 11 процентов. А если рассмотреть только высокий уровень, на котором находится крупная промышленность, то тариф снизится более, чем на 16 процентов. Как только бизнес и предприятия перестанут платить за население, тарифы физлиц вырастут почти на 32 процента. Это недопустимо. Власти и регулятор должны работать над постепенным снижением величины перекрёстного субсидирования для крупного бизнеса (как, например, в Астраханской области). При этом тарифы для населения должны постепенно индексироваться (5% в год), чтобы прийти к экономически обоснованному уровню.
— Как за последние годы менялся объём перекрёстного субсидирования в регионах присутствия «Россети Юг»? Какие выводы об экономической политике позволяют сделать эти цифры?
— В Астраханской области, согласно постановлению правительства РФ №1178, предельная величина перекрёстного субсидирования составляет 728 миллионов рублей в год. При этом с 2015 года величину перекрёстного субсидирования в регионе снизили на 6,4 процента. Регулятор и власти области занимались снижением «перекрёстки». Сейчас она составляет здесь 668 миллионов рублей. В Волгоградской и в Ростовской областях мы наблюдаем ежегодный рост перекрёстного субсидирования, хотя за предельные уровни эти крупные промышленные регионы Юга ещё не вышли. На Волге рост составил 12,6 процента (более 4,8 миллиарда рублей в год), на Дону — 8,3 процента (5,7 миллиарда рублей). Особый случай — Калмыкия. Здесь, во-первых, предельная величина перекрёстного субсидирования существенно превышена, и за минувшие пять лет она выросла на 62 процентов (составляет 439 миллионов рублей в год вместо 282 миллионов рублей).
— Сегодня в ряде регионов идут или намечаются процессы консолидации сетевого комплекса — есть предпосылки для этого в ваших филиалах, в Ростовской области в частности?
— Такая задача перед нами стоит, мы не первый год успешно этим занимаемся. Это позволяет обеспечивать высокий уровень надёжности энергоснабжения за счёт непрерывности процесса эксплуатации, когда мы исключаем зависимость от проблемных операторов сетей. Из крупных проектов можно говорить о консолидации сетей в Элисте, где мы стали единственным оператором. Там износ оборудования составлял до 80 %, сейчас ситуация выравнивается, потребители это ощущают. В Волгограде мы завершили беспрецедентный проект в группе компаний «Россети», консолидировав муниципальную сетевую компанию ВМЭС, которая была признана несостоятельной ещё в 2012 году. Совсем недавно подписано концессионное соглашение с Астраханью, там мы консолидировали городское сетевое хозяйство с износом порядка 45 %. Весной в Ростовской области присоединены активы, ранее принадлежавшие компании «Таганрогэнерго», которая несколько лет назад была признана банкротом. Много объектов не таких крупных, подхват бесхоза. Везде предстоит большая работа, но мы понимаем, для чего нам это нужно. По-другому не выйдет преобразовать отрасль, реализовать в полной мере цифровую трансформацию, когда есть слабые звенья, на которые мы не сможем влиять.
Партнерский материал
