92 100 13

Рост во время осады

758
16 минут

Ростовский завод «Квант» за несколько лет из зависящего от госзаказа предприятия вырос в самостоятельное, хорошо диверсифицированное инновационное производство. Правда, развитие и внедрение новых разработок проходят на фоне рейдерских атак

Рост во время осады

Поделиться
Основанное в 1979 году ОАО «НПП КП "Квант"» прошло путь от структуры мощнейшей госкорпорации до «советского наследия» со всеми характерными чертами этого жанра. Опустевшие цеха, невыплаченные зарплаты, для выживания – производство кондитерских изделий и кухонных комбайнов. Многие в подобной ситуации не выжили: либо закрылись, либо окончательно перевели производство на «мирные рельсы». Но в начале нулевых «Квант» сделал мощный рывок, приняв волевое решение сохранить высокотехнологичное производство. Решение было именно что волевым: внешняя конъюнктура не способствовала динамичному росту. Госзаказ от корпорации «Роскосмос» не давал простора для развития, поэтому пришлось почти с нуля создавать новую продукцию и искать рынки сбыта.
На сегодняшний день предприятие достигло уже 30-процентной доли альтернативных госзаказу товаров в структуре прибыли. Благодаря собственным разработкам и сотрудничеству с крупнейшим южным вузом, ЮФУ, «Квант» начал производить светодиодные светильники и приборы наземной навигации ГЛОНАСС. Как говорит генеральный директор компании Вячеслав Мотин , в перспективе – увеличение этой доли до 50%. При этом разработки в области космического приборостроения тоже развиваются не по шаблону: «Квант» уже сегодня тестирует уникальные приборы ориентации по солнцу, срок бессменной эксплуатации которых достигает 15 лет. Грамотная диверсификация производства, развитие собственного торгового подразделения, сотрудничество с университетом и собственные вложения в НИОКР – это образцово-показательная схема развития и внедрения инноваций.
Однако в последние два с лишним года «Квант» вынужден работать под тяжёлым давлением извне: против руководителя предприятия и некоторых его подразделений возбуждены уголовные дела. Вокруг завода сложился крайне негативный информационный фон, так как сообщения о новых делах подхватываются прессой, а вот попыток получить комментарий от руководства завода почти не предпринимается. Вячеслав Мотин рассказал, что последние события связаны с рейдерской атакой, причём уже не первой в истории «Кванта». После кратковременной потери динамики роста, возникшей в связи с атакой на предприятие, компания вновь ждёт развития — на 2013 год запланирован рост выручки на 15 процентов.

Выход на «гражданку»

— Согласно отчётности вашей компании, за период с 2000 года вы выросли примерно в шесть раз. Каковы источники столь динамичного развития?

— Эту цифру необходимо корректировать с учётом инфляции: примерно на 20 процентов такой рост определяется ростом цен. Но существенный прорыв начался в 2000 году: в это время мы вышли из страшных для завода девяностых, когда люди по пять-шесть месяцев не получали зарплату, когда мы занимались выпуском игрушек и кухонных комбайнов вместо космического приборостроения. Тогда мы поняли, что экономическое развитие предприятия должно быть связано с возможностью создавать инновационные продукты и осваивать их производство. То есть с созданием своей научно-исследовательской и опытно-конструкторской базы, которая бы позволяла выпускать собственные изделия. Это процесс очень непростой, и мы отчаянно ворвались в эту работу. Создали на предприятии научно-технический центр, в котором объединили конструкторов, технологов, все наши научно-исследовательские направления, благодаря чему удалось заключить ряд договоров на производство нового поколения приборов ориентации космического аппарата статического типа.

— Был ли в то время спрос на такие приборы, или вы его формировали?

— Спрос был. До сих пор порядка 90 процентов используемых приборов ориентации – с электромеханическим приводом. Но они не очень долговечны, а сегодня ставится задача довести срок действия приборов не менее чем до 15 лет. Электродвигатель столько работать не может, поэтому необходимы были другие решения. Мы начали восстановление производства с самого сложного, хотя могли бы просто модернизировать свои приборы, уменьшить вес и выдать их за новые.
Предприятие взялось за работу, которая, честно говоря, на тот момент была нам не по силам. Но, тем не менее, быть может, благодаря дерзости, или тому, что мы очень уж этого хотели, у нас получилось. Наш прибор ориентации по солнцу уже проходит испытания в аппарате на орбите.

— А могли бы вы привести примеры тех продуктов, на которых предприятие всё-таки выросло, назвать те решения, которые вышли в серийное производство и продаются?

— На космическом аппарате ГЛОНАСС работают прибор ориентации по Земле и прибор ориентации по Солнцу, которые мы разработали. Но это приборы ещё старого образца, с электромеханическим приводом. Есть такие космические аппараты, как «Лиана», «Ресурс ДК», работающие в интересах науки, на них тоже установлены наши приборы.
Вторая составляющая такого роста заключается в том, что, помимо космического приборостроения, мы начали заниматься инновационными продуктами массового спроса. Ведь гособоронзаказ – это немного капризная дама: есть деньги у государства – оно заказывает, нет денег – не заказывает. Поэтому предприятию необходимо на что-то опереться. К примеру, в какой-то момент была ситуация, когда спутник ГЛОНАСС упал в океан, и долгое время проводилось изучение причин технических неполадок. И в этот период, примерно в течение года, у нас вообще ничего не закупалось для спутниковой навигации. Мы решили, что нам надо заниматься направлениями потребительского рынка, которые бы выручали нас в такие периоды. Начали осваивать направление светодиодной техники, стали создавать светильники, и сегодня имеем порядка 15-20 наименований светодиодной техники.

— На чьи потребности она ориентирована?

— Это светодиодные приборы уличного, офисного, промышленного освещения. Второе гражданское направление – наземные приборы спутниковой навигации: тахометры, определяющие координаты, скорость движения объекта, направление и так далее. Сегодня мы делаем прибор ЭРА ГЛОНАСС, который, согласно постановлению правительства, должен быть установлен на все ведомственные автомобили, с тем, чтобы сообщать об аварийном состоянии, координаты объекта. Аппаратура наземной спутниковой навигации – это перспективное направление, мы даже создали Центр космических услуг, который даёт нам возможность этим оборудованием торговать. Мы можем и продавать, и обслуживать: у нас большой сервер, который позволит обслуживать пяти тысяч объектов.

— Как в итоге выглядит структура бизнеса на сегодняшний день?

— Примерно 60-70 процентов – это космическое приборостроение. Порядка 10-20 процентов – инструментальная оснастка, пресс-формы, кондукторы, инструментальные приспособления, которые необходимы для создания новых производств. И ещё около 20 процентов приходится на светодиодную технику и спутниковую наземную навигацию.

— Какова тактика вывода этих продуктов на рынок? У вас есть навыки работы с массовым спросом?

— Чтобы заниматься торговлей, мы создали торговый дом «Квант Плюс», изучили рынок светодиодных приборов, и по каждой разновидности продукции составили характеристики, в том числе и сравнительные с теми, которые есть на рынке. Мы планируем работать на опережение в параметре «цена-качество». Во-первых, мы производители и можем гибче регулировать цену. Во-вторых, наши сотрудники в конструкторском бюро пытаются добиться минимально возможного потребления энергии. Целевой показатель – 40 Вт при продолжительности работы порядка 10 лет. Такой светильник не требует никакого обслуживания, и это снижает затраты на его эксплуатацию. Мы имеем возможность снижать собственную прибыль с продаж приборов, оставаясь на рынке, а в это время создавая новый продукт. Как у производителей, у нас большие возможности для манёвра.

— А кто основные конкуренты – местные или зарубежные производители?

— Отечественные, ещё немецкие. К сожалению, на этом рынке велика доля импорта, российское производство светодиодов развито слабо.

— Как вы ищете рынки сбыта для светодиодов и навигационных приборов? Ориентируетесь на госзаказ?

—Я всё время уговариваю наших областных руководителей сделать региональный заказ: для начала. Может, это выглядит немного местечково, но всё же в Ростове и Новочеркасске производятся достаточно приличные светодиодные светильники, и это можно было бы использовать.

Затяжная атака

— Как выглядит структура собственности предприятия, кто основной владелец?

— Мы – открытое акционерное общество, 30-процентный пакет акций у ОАО «Информационные спутниковые системы» — это корпорация, в которую мы входим, и 100 процентов акций которой принадлежат государству. Но мы госкомпанией не являемся. 67 процентов собственников – это частные лица, и порядка трёх процентов – «мёртвые души»: владельцы или умерли, или уехали за границу. Мы пока не знаем, что делать с этой частью пакета.

— Долгое время вокруг предприятия наблюдается крайне негативный информационный фон, связанный, как можно выяснить из годового отчёта за 2011 год, с корпоративным конфликтом. На какой он сейчас стадии?

— Это не корпоративный конфликт, а откровенная попытка рейдерского захвата компании. Это обычное дело в России: как только предприятие начинает идти в гору, оно обязательно подвергнется нападению. В 2003 году был серьёзный наезд — мы тогда устояли. Мы и сейчас устоим, но они же не дают работать: на сегодняшний день против «Кванта» возбуждено девять уголовных дел. Причём три из них – по неоповещению о проведении то собрания, то заседания совета директоров. На меня лично заведено уголовное дело. У нас с сыном контрольный пакет акций — подозревали, что я якобы похитил у предприятия в 2010 году 161 миллион рублей, то есть сам у себя – непонятно, правда, деньгами или имуществом. Потом цифру изменили на 82 миллиона. Но пока ни одного обвинения в хищении нет. И не будет, потому что это абсурд.

— Кто инициировал эти процессы? Как вообще к вам подступились?

— Инициатором стал Виктор Гергерт, который раньше работал у меня первым заместителем. Его нашли заказчики захвата. Они увидели, что «крыши» у предприятия нет, а дела идут великолепно — мы поддерживаем уровень хорошей европейской промышленной компании. Мы ведь четыре года подряд занимали первое место по инновационному развитию в области. И, главное, у нас есть земля. Она была выделена под развитие предприятия. Мы на ней сделали инженерные коммуникации, пригласили строителей и предложили построить дома. Получали от строителей порядка 10 процентов жилплощадью, продавали эти квартиры; так предприятие получило возможность развиваться. В период кризиса мы смогли открыть музей космонавтики, детско-юношеский клуб, центр космических услуг, тренажёрный зал для детей, учебный центр и так далее.
В своё время, в 2003 году, когда был первый наезд рейдеров, его инициаторы пытались скупить акции компании. В ответ мы тоже самоорганизовались и консолидировали акции у себя. И, поскольку акционеров было очень много, Гергерт убедил меня создать ООО без права выхода оттуда. Мы объединили денежные доли, под которыми были акции предприятия. Гергерт объединял временно, с согласия акционеров, эти денежные доли, пока шёл захват. Когда он вступил в это ООО, его доля была 38 тысяч рублей, и это составляло 0,38 процента долей в уставном капитале, а когда он объединил доли, у него стал 21 процент. Причём я сам собирал сотрудников и просил объединить эти денежные доли на время наезда, с последующим возвратом.
Потом я на какое-то время совсем забыл об этом объединении пакетов. А когда настало время возвращать денежные доли, Гергерт сначала сказал «Я подумаю», а потом написал заявление об увольнении. Я долго пытался его уговорить не делать этого, но так ничего и не добился. Потом, спустя несколько лет, в начале ноября 2010 года, Гергерт пришёл ко мне, и сказал: «Я считаю, что на мои акции вы должны отдать мне научно-образовательный комплекс, кое-что на базе отдыха и кое-что из оборудования». Я сказал, что он акционер, поэтому имеет право продать свои акции, но имущественного выделения быть не может. Я предложил ему сформулировать то, что он хочет, в виде заявления в совет директоров. Он выдвинул ультиматум, объявив, что даёт мне три дня, да ещё и предупредил, что если я не решу этот вопрос, то будет хуже, чем в 2003 году. Я растерялся в первый раз в жизни, хотя меня в 2003 году и грозились застрелить. Потому что это говорил человек, с которым я проработал много лет, для которого лично и для его семьи много сделал. Я уверен, что его просто нашли и используют.
И 17 ноября 2010 года появляется первое заявление в милицию о том, что на предприятии якобы осуществляется обналичка денежных средств. Сюда пришли с обыском, выемками, но, естественно, ничего не нашли. Дальше – новое заявление: «На предприятии Мотин продаёт оборудование, а деньги в карман кладёт». Снова обыски, и снова – ничего. И начались игры с долями. Затем мы приняли решение продать часть акций ООО «Квант Союз», в котором объединяли наши доли. Это было сделано, чтобы получить средства для развития. Гергерта об этом предупредили, но не заказным письмом, как это было написано в уставе. Мы, к сожалению, всегда так делали: оповещали по телефону или устно, потому что все акционеры работали в одной компании, не было никогда претензий. Он на собрание не пришёл, мы провели его, акции продали. И после этого он начинает судебные процессы. Более 30 исков, свыше 130 заседаний судов, все по одному поводу — почему продали акции без его ведома. Все суды, вплоть до Высшего арбитражного, вынесли решение о том, что всё было сделано в рамках закона.

— У вас в годовом отчёте написано, что вы намереваетесь переходить к «активным наступательным действиям». Что под этим подразумевается?

— У нас есть столько заключений независимых экспертных организаций, что мы готовимся предъявлять встречные иски. Как минимум – на возмещение ущерба в размере 47 миллионов рублей. Это реальная цифра, подсчитанная специальной организацией: десятки людей вызывали на допросы, отвлекали от работы. Мы в 2012 году впервые за всю историю нашего коллектива снизили объёмы производства на 15-16 процентов. Не дают работать. У нас хорошая команда юристов, мы обязательно ответим.

Шанс на обязательное развитие

— Тем не менее, за время этих боевых действий вы сделали проект с ЮФУ. А что ещё было сделано?

— Построили научно-образовательный комплекс. Это центр, в котором мы будем готовить кадры для себя. Там находится детско-юношеский клуб «Галактика», туда, например, приезжают космонавты, выступают с лекциями. Потом ребят, прошедших обучение в нашем центре, мы направляем либо в вузы, либо к себе в учебный центр, и они смогут работать у нас по нужным нам профессиям. Находим детей в школах, вешаем объявления, встречаемся с учителями. Например, отучившись у нас на станочника и отработав год, можно поехать по нашему направлению учиться в Петербург или в Москву, в институт имени Баумана, в ЮФУ. Мы платим стипендию за обучение. Это штучная работа, но нам и не требуются сотни людей, у нас на предприятии работает всего 500 человек.

— У вас были интересные проекты с зарубежными партнёрами. Могли бы вы рассказать, в чём конкретно состояло сотрудничество и к каким результатам оно привело?

— Мы очень плотно работали с французской фирмой «Содерн», намереваясь совместно производить приборы ориентации по Солнцу. Но параллельно мы создавали собственный аппарат, который оказался не хуже. Это сотрудничество могло оказаться выгодным: у нас есть специалисты по оптике очень высокого класса, а французы хорошо делают электронику, особенно фотоприёмные устройства. Мы планировали, что они будут производить электронику и программное обеспечение вновь создаваемых приборов ориентации, а мы бы занимались оптикой, собирали, продавали – и делились прибылью. Но у нас не состоялся полноценный контакт, поскольку сама эта фирма стала проигрывать в конкуренции на международном рынке. И, кроме того, фотоприёмные устройства, о которых мы вели речь, подпадают под определённые ограничения, налагаемые на аппаратуру, поставляемую из-за рубежа. В связи с тем, что мы делаем приборы двойного назначения, используемые и в гражданских целях, и на военной технике, мы вынуждены производить их на отечественной базе. Это, к сожалению, не позволяет пока делать их конкурентоспособными на международных рынках. Мы не закончили общение, продолжаем переписываться, проводить взаимные консультации, но пока полноценного проекта нет.

— На недавней встрече с губернатором ваше выступление было достаточно оптимистичным. Вы сказали, что инновационному сообществу нужны горизонтальные связи, и что вы придумали некий формат для общения. В Ростовской области действительно есть проблема: хотя здесь существует большой инновационный потенциал, всегда возникало ощущение, что партнёрств, которые порождают большие проекты, очень мало. Ваше сотрудничество с университетом – скорее исключение, чем правило. Так кто же будет запускать процесс образования инновационной среды?

— Как вице-президент ассоциации «Высокие технологии» я свою роль вижу в том, чтобы преодолевать существующую инертность сообщества, научного и делового. Мы часто слышим о том, что у нас в научно-образовательных учреждений есть много наработок, но так как они не реализуются, их авторы уезжают в другие университеты, за рубеж. Я предлагаю в рамках инженерной академии и ассоциации «Высокие технологии» провести добровольную инвентаризацию всех научных достижений, которые накоплены в наших научно-образовательных комплексах. Это позволит понять, что мы вообще имеем в потенциале. Затем это будет оформлено в виде конкретных предложений для ростовской промышленности, обладающей определёнными технологическими возможностями. После этого мы планируем лоббировать проект в администрации области, чтобы получить административную и финансовую поддержку.

— Чем, по вашему, может поддержать инновационный процесс региональная администрация?

— Областная власть может помогать как финансово, субсидируя кредитные ставки, так и административно. К примеру, наш продукт, тахограф, – это тот товар, который вполне можно было бы использовать в пределах области, чтобы он имел преимущественное положение на этом рынке, и это элементарно можно было бы обеспечить законным путём. Продукция многих федеральных поставщиков на самом деле гораздо хуже, чем наша.

— А навигационное оборудование имеет шанс завоевать отечественный и западный рынок? В некоторых странах Африки, в Бразилии, активно популяризуется спутниковая система ГЛОНАСС.

— Да, в этом направлении мы работаем с ЮФУ, организуем серийное производство тахографов. Речь идёт не просто о спутниковой навигации, когда спутник отслеживает объект только в пределах своей зоны действия. Мы работаем над проектом, в рамках которого будем производить приборы и инерциальной навигации: если объект заедет в туннель или в железобетонный гараж, то для спутника он невидим, а мы используем элементы, которые позволяют до полной остановки двигателя определять его координаты. Там есть также элементы тахографии, по которым мы можем определять состояние здоровья водителя и идентифицировать его с объектом — то есть посторонний человек не сможет сесть за руль. Вот эта аппаратура конкурентоспособна, с нею можно выходить на международный рынок. Она получена в результате совместной работы с ЮФУ.

— Опыт сотрудничества с ЮФУ на самом деле не только дал вам возможности, но и предъявил высокие требования. Вы же не просто получили федеральные деньги, вы были обязаны участвовать в нём такой же долей. Это для вас выгодно?

— Для нас это выгодно с точки зрения развития. Если бы не этот проект, мы, быть может, не потратили выделенные средства на эту разработку. А так нам некуда было деваться: пришлось расти. Конечно, это непросто. У нас сейчас будет новый проект по производству аппаратуры для кардиологического мониторинга, совершенно новое направление. Там даётся 60 миллионов на три года, и столько же мы должны вложить в развитие производства. Я должен сказать, что мы в любом случае должны вкладывать больше для того, чтобы развиваться и конкурировать. Это такое обязательное инновационное развитие, которое позволяет двигаться вперёд.
0
0
0
0
0
Подпишитесь на каналы «Эксперта Юг», в которых Вам удобнее нас находить и проще общаться: наше сообщество ВКонтакте, каналы в Telegram и на YouTube, наша группа в Одноклассниках .