Финансы работали. Отличие этого кризиса в том, что финансовый сектор не только не встал, он работал даже более активно, чем обычно. Тогда как в 2015 году большинство банков просто остановило кредитование. В целом финансовые инструменты для предприятий малого и среднего бизнеса оставались доступными на протяжении всего кризиса. В этом году наше предприятие кредитную линию, например, оформило уже в апреле, в самый разгар кризиса, на рыночных, но вполне посильных условиях. А через месяц мы в рамках программы господдержки получили кредит под 2% — это создало подушку для спокойной работы во время традиционного летнего затишья. А ЦБ не потряс, как в прошлый раз, экономику кардинальным повышением ключевой ставки.
Цифровое прозрение. Спрос на дистанционные и цифровые технологии вывел на первый план новых цифровых лидеров. Никогда региональным ИТ-компаниям не доставалось столько внимания. ИТ-компании впервые попали в число региональных компаний-«газелей» (например, «Оджетто»). Придётся признать, что кризис подстегнул тему — спрос усилился со стороны всех видов потребителей, включая государство. Эта сфера впервые увидена как реальный поставщик быстрорастущих компаний. Это не только региональный процесс — на федеральном уровне после лоббистских усилий ассоциации «Руссофт» был одобрен налоговый манёвр для ИТ-предприятий. В конце года Ростов-на-Дону победил в конкурсе голосования на звание ИТ-столицы России в рамках проекта «Цифровой прорыв».
Внутренний рынок проснулся. Несмотря на то, что экспорт ещё в начале 2020 года называли едва ли не главной точкой роста в экономике, он как раз упал — начал падать в 2019 году и ещё сильнее продолжил в 2020-м. Зато целый ряд компаний нам рассказывали о том, что закрытые тут и там межстрановые границы они с лихвой компенсировали за счёт внутреннего спроса. Например, это касается отечественного оборудования. Привезти в сегодняшних условиях итальянское или немецкое совсем непросто. Отечественные поставщики в сложившихся условиях потеснили зарубежных конкурентов в тех нишах, на которые они долгое время даже не замахивались.
Рост АПК. Пять лет назад введение санкций против России буквально спасло российский АПК — за год до присоединения Крыма нашу страну приняли в ВТО, и отечественный рынок наполнился дешёвым импортным мясом. Это обрушило цены, тяжело пришлось даже крупным холдингам, некоторые из них обанкротились — например, «Оптифуд», группа ALL. Но после введения санкций экономическая политика нашего государства развернулась в сторону импортозамещения. Фактически это был карт-бланш для аграрного Юга. К началу того кризиса АПК не был никаким драйвером роста, он лишь получил для этого предпосылки, к началу этого кризиса он стал полновесным локомотивом.
Мегапроект для Юга. Кризис 2015 года наступил после реализации крупнейшего мегапроекта — семилетней подготовки к Олимпиаде 2014 года. Можно заметить, что путинский подход к управлению требует мегапроектов на каждом этапе развития. К 2020 году юг России подошёл без крупных тем — Крымский мост уже построили. И Путин к концу года подарил региону сразу два проекта. Сначала был утверждён статус «Сириуса», начинавшего как образовательный центр для одарённых детей, в качестве федеральной территории, в которую включён весь Олимпийский парк. А затем лично президент вынул из-под сукна старый проект новой железной дороги до Адлера, которая должна идти не по берегу моря, а через горы. Бюджет проекта оценивается примерно в 1 трлн рублей. Его мультипликативный эффект огромен — новая дорога позволит вдвое уменьшить время в пути от Москвы до Адлера, высвободить побережье для перспективного прибрежного строительства. А ведь о проекте высокоскоростной магистрали на Адлер говорили ещё пять лет назад, но тогда всё внимание досталось ВСМ «Москва-Казань», и ничего не говорило о том, что южное направление будет в приоритете.
Ускорение крупного бизнеса. Кризис чётко разделил компании по способности развиваться — лидеры сегодня ускоряются и пытаются оторваться от общей массы, увеличить свою долю на рынке — это происходит в самых разных отраслях. Средние показатели по рынку ни о чём не говорят — ситуация у лидеров и середнячков часто кардинально разная. Так часто происходит во время кризиса. Но 2014–2015 годы — это кризис крупного бизнеса. «Вы бы знали, какие люди сейчас стоят в очереди ко мне», — шутил тогда один местный руководитель госбанка. Крупный бизнес был слишком зависим от западного финансирования и некоторое время решал проблемы с реструктуризацией долгов, малый — слишком слаб для развития. Тон задавал растущий средний бизнес. Сейчас ситуация иная. Максимум ресурсов доступен сегодня как раз лидерам рынков. Кстати, стоит сказать, что по итогам 2019 года крупный бизнес юга России показал минимальную динамику прироста за последние десять лет. В 2020 году возникли все условия для того, чтобы крупный бизнес вернул себе роль локомотива в экономике.
