Иван Демченко // Фото предоставлено пресс-службой предприятия
Иван Демченко — выходец из аграрного сектора: в 1988–1990 годах он работал в управлении сельского хозяйства родного Абинского района Краснодарского края. Однако с наступлением 90-х его привычный жизненный уклад поменялся кардинальным образом. В 1996 году совместно с предпринимателем Шалвой Гибрадзе он создал одно из крупнейших ломозаготовительных предприятий России того времени — «Новоросметалл». На его базе затем был возведён металлургический цех. А уже в 2000-х годах Демченко построил единственный в Краснодарском крае электрометаллургический завод, создав в аграрно-курортном регионе новую отрасль экономики — тяжёлую промышленность. Всего, по данным руководства предприятия, в строительство АЭМЗ годовой мощностью 1,5 млн тонн вложено порядка 30 млрд рублей.
О том, как развивать предприятие во время кризиса, как модернизировать его до уровня «пятого передела» и какую роль в этом играют патриотические чувства, Иван Демченко рассказал «Эксперту ЮГ».
— Как вы пришли к идее создания металлургического производства в Краснодарском крае?
— Я вообще всю свою молодость мечтал быть председателем колхоза, а не генеральным директором металлургического предприятия. Посмотрите в окно (за окном видна трасса Абинск — Новороссийск. — «Эксперт ЮГ») — видите, по трассе грузовики идут? Это дорога на Новороссийск. Лет 15-17 назад каждый такой грузовик был загружен металлоломом. Его везли в порт, чтобы отправить на экспорт. В своё время в год переваливали до трёх миллионов тонн этого товара. Основными импортёрами, как и сейчас, были Турция и Египет. Это, наверное, патриотические чувства сыграли роль. Мы понимали, что вывоз лома — это вывоз стратегически важного сырья с территории государства. Надо заниматься переделом металла здесь. А тогда было обидно, что мы — сырьевой придаток Турции.
В 1996 году было создано ломозаготовительное предприятие «Новоросметалл» мощностью переработки 500 тысяч тонн в год. Одно из самых крупных в стране, кстати. Оно занималось экспортом лома. Через четыре года в Новороссийске приступили к строительству завода, который должен был выпускать продукцию с высокой добавленной стоимостью — стальную заготовку. Построили здесь сталеплавильную печь мощностью 120 тысяч тонн готовой продукции в год, затем, в 2006 году, увеличили мощность до 360 тысяч тонн. Это относительно небольшое производство. Так «Новоросметалл» стал металлургическим предприятием. И следом же было принято решение строить ещё одно производство — здесь, в Абинске. Кстати, тогда абинский Совет народных депутатов отклонил предложение о строительстве завода. Депутаты боялись, что люди из колхозов уйдут работать на завод. Но вот прошло время, колхозов не стало, они развалились. Хотя комбинат и напрашивался здесь с самого начала. Понимаете, стоимость металлургического сырья везде одинакова: что в Берёзовском, что в Саратове, что в Калуге. А здесь порт рядом — всего в 60 километрах. А ну-ка, довезите из Калуги до порта готовую продукцию. Отсюда, грубо говоря, её стоит довезти пять долларов за тонну, а оттуда — 50 долларов.
В итоге строить нам разрешили. К возведению Абинского электрометаллургического завода мы приступили в 2008 году.
— Продукцию АЭМЗ тоже планировалось поставлять на экспорт?
— На экспорт 100 процентов своей продукции и тогда, и сейчас отправляет новороссийский завод. У АЭМЗ 30 процентов продукции идёт на экспорт, 70 процентов — для внутреннего потребления. Примерно 10–15 процентов (150-200 тысяч тонн) продукции для внутреннего потребления направляется на нужды краевых строек. Это соотношение всегда было примерно одинаково. А к концу следующего года, когда построят мост в Крым, мы полностью закроем потребности полуострова в металлопрокате. С нами тяжело будет конкурировать.
Новороссийский же завод выпускает только полуфабрикат. Завод в Абинске производит четвёртый передел («четвёртым переделом» называют производственные мощности, предназначенные для изготовления из проката конечных изделий, например, проволоки, метизов. — «Эксперт ЮГ»). Здесь мы из лома делаем заготовку. Это раз. Из заготовки — катанку, это два. Из катанки волочим проволоку. Это три. Затем мы цинкуем её и омедняем, то есть делаем сварочные проволоки. Это — четыре. И вот сейчас выходим на производство проволоки с полимерным и алюминиевым покрытием диаметром от 0,8 миллиметра. В металлургии это считается одним из высочайших уровней передела.
— Вы сразу планировали такой производственный цикл, когда создавали АЭМЗ, или пришли к этому постепенно?
— Сразу, потому что без передела металлургия нежизнеспособна.
— На решение по строительству завода на Кубани повлияло полученное в 2007 году Россией право на проведение зимней Олимпиады в Сочи?
— Нет, просто рынок рос с 1999 года, наверное, по 2008 год. Стоимость стали поднялась почти в 10 раз. Если в конце 90-х она стоила 140 долларов за тонну, то перед кризисом 2008 года она стоила 1200 долларов за тонну. Это цена за полуфабрикат, квадратные заготовки. Потом в 2008 году всё это резко упало. Цена опустилась до 240 долларов за тонну заготовки. Она долго держалась на этом уровне, но затем начала расти. Вся металлургия была в кризисе, много заводов разорилось. Но, поскольку мы с партнёрами сами находились у руля предприятия, контролировали все процессы, то нам удалось сохранить людей, сохранить предприятие. Работали мы в «ноль», где-то даже себе в убыток. Но мы выдержали эти страшные полтора года, а потом начался рост стоимости металла. Сейчас мировой рынок растёт тоже, но времена всё равно тяжёлые. Сегодня цена сырья доходит до 20 тысяч рублей за тонну. Но металлургия всегда была непростой отраслью — малейшие колебания влияют на экономическую ситуацию на предприятии.
— А как ваше предприятие пережило кризис 2014-2015 годов? Санкции вас коснулись?
— Вы знаете, что АЭМЗ находится в санкционном списке США? Мы попали под санкции на поставку арматуры и катанки, хотя до этого проходили по цене, работали чётко и в срок. Мы сделали себе имя, в том числе и в США, но там ввели пошлины против конкретного завода АЭМЗ — 800 процентов от стоимости. Завозите! Конечно, это потеряло смысл.
— Куда же вы переориентировали экспортные потоки?
— В Европу и арабские страны. Всю катанку теперь покупает Бельгия. Европа потихоньку начинает плевать на американские санкции. Они то, что им надо, у нас покупают. Ничего подобного, скажем, в Китае, не купят.
— Удалось ли вам уже окупить вложения в первую очередь завода? Как кризис 2008 года скорректировал ваши планы?
— Пока окупить не удалось. Раньше прибыль на тонне была 150-200 долларов, сейчас — 20-30 долларов. Мы её просто не видим. Пришлось пересмотреть сроки окупаемости ещё на пять-семь лет, хотя окупить изначально рассчитывали за шесть лет. В конце 2014 разразился новый кризис. А в 2015 году мы ввели третью очередь завода (проволочный стан мощностью 600 тысяч тонн продукции в год). Вот в таких условиях и работаем. Так что все эти вложения окупятся через 15 лет, не ранее.
— От планов по строительству четвёртой очереди АЭМЗ не отказались?
— Нет, не отказались. Что такое четвёртая очередь — могу вам показать. Это новый цех, который позволяет делать так называемый «четвёртый передел» металла, с последующим выходом на «пятый передел». Сортамент будущей продукции — низкоуглеродистая проволока общего назначения, проволока Вр-1 (арматурная проволока, используется для изготовления каркасов, сеток. — «Эксперт ЮГ»), оцинкованная проволока и сварочная омеднённая проволока. Объём производства на первый год составит 60-65 тысяч тонн. Инвестиции — порядка 20 миллионов долларов.
— В стране много предприятий, подобных АЭМЗ? Кто ваши конкуренты?
— Подобные есть, но не совсем. Вот, в Балаково (АО «Северсталь – Сортовой завод Балаково» в Саратовской области), например, недавно открыли завод мощностью миллион тонн. Но он производит арматуру и фасон. В Шахтах построили Ростовский электрометаллургический завод, который выпускает арматуру, но он стал бедой для донской промышленности. Он же то работает, то стоит. Этим объектом надо заниматься постоянно, а не сидеть на месте.
— В любом случае, вы — единственный производитель металла, работающий в Краснодарском крае. Это позволяет вам добиваться каких-то преференций?
— Рынок монополизировать, конечно, можно, используя административный ресурс. Но мы тогда просто отстанем от жизни и пропадём. Лучше быть на острие ножа. Здесь же все торгуют — и «Северсаль», и другие производители. А мы — достойные конкуренты для всех. И по качеству, и по количеству, и по объёмам, и по доставке. У нас одна автобаза — это более 500 машин, которые возят металл по всей стране.
— А есть ли сегодня потребность в ещё одном подобном металлургическом заводе на Кубани?
— Считаю, что да — для работы на экспорт.
— А вы сами собираетесь расширять существующие мощности?
— Мы рассматриваем проект строительства ещё одного завода в Абинске рядом с уже существующим. Вот же земля перед вами. Всего у нас порядка 500 гектаров. Хотим выйти на изготовление электротехнических сталей и нержавейки. Объём производства — до 300 тысяч тонн. Россия импортирует для своих нужд до 90 процентов высоколегированных и нержавеющих сталей, а мы их будем производить здесь.
А вообще мы очень мелко обсуждаем этот вопрос. В мире уже давно произошло разделение труда. Поскольку нас постоянно выталкивают из этого процесса на обочину, мы вынуждены развивать свои производства. Но я считаю, что такие предприятия, как наши, полезны для Краснодарского края. Когда-то здесь были колхозы-совхозы, в каждом из них работало от одной до пяти тысяч человек. Труд их был малопроизводителен — до 90 процентов ручного труда. Сегодня же у фермера, который обрабатывает пять-семь тысяч гектаров пашни, работает 150 человек. А раньше на этой площади работало полторы тысячи человек. Вот чем этим людям теперь заниматься? А для того и надо строить такие предприятия, как наше. Вблизи портов, транспортных узлов. Высвобождающиеся в сельском хозяйстве трудовые ресурсы должны приходить в промышленность и машиностроение, в сферу обслуживания, службу быта.
— Но всё же людей из сферы сельского хозяйства нужно ещё переучивать на металлургов. Как и где вы подбираете кадры?
— Мы выращиваем свои. Направляем в вузы, технические университеты, оплачиваем стипендию. Мы этим начали заниматься 20 лет назад. У нас свой учебный центр, который готовит средний персонал. Это было сделано не только из патриотических побуждений: ПТУ и техникумы на тот момент закрылись. Остались какие-то колледжи, где не было преподавателей и специалистов. А мы сейчас готовим электриков и слесарей.
— Как Олимпиада в Сочи и строительство моста в Крым повлияли на ваши темпы развития?
— Никак не повлияли. Мы на Крымский мост вообще ничего не поставляем. Ни одной балки. Они напрямую с «Мечелом» заключили договор, и он им таскает вагоны. На Сочи все давали сталь. Не только мы — и белорусы, и «Магнитка».
— С 2013 по 2016 годы выручка АЭМЗ выросла в пять раз. С чем связаны такие темпы роста?
— Дело в пуске металлургического цеха. Мы сталь начали плавить сами и продавать её, а до этого стальную заготовку возили из Новороссийска. Поэтому выручка у нас была только за счёт передела. А теперь, когда мы цех оснастили прокатным станом, стали производить свою заготовку. А Новороссийск теперь работает исключительно на экспорт — производит фасон. Это уголок, профиль, балка. Другая номенклатура, в отличие от АЭМЗ.
— А ломозаготовительное направление деятельности сегодня какими темпами развивается?
— Кто больше платит, туда лом и везут. В Таганрог, в Шахты, в Новороссийск.
— Что будет с площадкой в Новороссийске?
— Она сохранится, и будет производить фасонный прокат: уголок швеллер.
— У «Новоросметалла» выручка не растёт (упала с 14,1 миллиарда в 2013 году до 11,6 миллиарда рублей в 2016 году) и прибыли нет. С чем это связано?
— Просто предприятие заложило в Новороссийске большой микрорайон «Золотой берег» на 120 тысяч квадратных метров и немножко просело в оборотных средствах. Это 14 жилых домов бизнес-класса на берегу моря, они уже построены. Продажи идут, слава богу. А так всё зависит от рыночной конъюнктуры. «Новоросметалл» производит 50 тысяч тонн готовой продукции, а цена может быть 200 долларов за тонну, а может и 500 долларов, как сейчас. Вот вам и ожидаемый рост по выручке.
— Что побудило вас строить микрорайон «Золотой берег»?
— Просто появилась возможность обменять непрофильные активы на землю в Новороссийске. Решили попробовать застроить её жильём. Считаю — у нас получилось, продажами довольны.
— А в Абинске жилой район не собираетесь строить?
— Здесь смысла нет строить. Мы уже построили в городе небольшой заводской микрорайон на 200 квартир. На заводе при этом работает три тысячи человек, но строить смысла я не вижу. Всего же у нас работает, включая структурные подразделения и завод в Новороссийске, около 10 тысяч человек.
— С чем вы связываете перспективы роста АЭМЗ, каким вам видится рынок в будущем?
— Перспективы роста связываю с развитием нашего государства. Считаю, что мы уже адаптировались к санкциям, у нас самодостаточная экономика, умные и предприимчивые люди. Я так думаю, что мы уже начали расти. В ближайшие 10–15 лет наша страна — это территория бурного экономического роста.
— И всё же каковы основные точки этого роста?
— Это будет зависеть от того, как станет работать наше федеральное правительство в части строительства дорог. Когда мы начнём наконец строить дороги, как в Европе? Или даже как в той же нищей Грузии? Когда мы будем строить бетонные дороги, в которых используется арматура? Это так называемые армированные автодороги, где в качестве связующего компонента используется не битум, а бетон. Когда начнём это делать, тогда и металла нам не будет хватать. Китай сегодня потребляет около миллиарда тонн стали в год. А мы потребляем 27 миллионов тонн, а производим 70 миллионов. Вот и посмотрите, где эти точки роста. Китай строит в год 10 тысяч километров дорог, а мы 500 километров. Понимаете? Да и потом — на севере разве можно класть асфальт? Вот мы строим эту трассу Чита — Хабаровск, каждый год её практически заново строить приходится и ремонтировать. Ну сделайте её железобетонной! Положите на арматуре бетон, и будет гарантия 25 лет. Дорога будет ровная как зеркало! Обратите внимание на нашу дорогу перед заводом. Она же сделана по этой технологии. 10 лет уже без ремонта, а выглядит как новая.
— Насколько строительство такой дороги обходится дороже обычной?
— Примерно на 10 процентов. Просто в отрасли дорожного строительства много интересов различных завязано. Нужна политическая воля, чтобы сломать такой подход.
— А жилищное строительство может в перспективе служить для производителей металла точкой роста?
— У нас столько людей нет, чтобы оно послужило. Вот в Китае почти под два миллиарда населения — там да. Поэтому у нас в стране точки роста любого металлургического предприятия — это развитие и строительство инфраструктуры. Её надо менять. Мы её уже 50 лет меняем, но дороги как строились по устаревшим технологиям, так и строятся. И вот чем больше мы строим этих дорог, тем больше загоняем государство в угол. Эти же дороги потом каждый год надо ремонтировать. На Кубани они относительно хорошие, так как климат мягкий, а вот вы видели дороги в Саратове или в Волгограде? Это только застрелиться — и всё.
— Сейчас разрабатывается стратегия социально-экономического развития Краснодарского края до 2030 года. Принимаете ли вы участие в её разработке?
— Принимаем. Мы входим в комитет развития промышленности и предпринимательства.
— Каким вам видится промышленное будущее Кубани?
— Кубани надо заниматься сельским хозяйством и курортным бизнесом, а также развивать гражданское строительство. Оно сейчас развито слабовато. Жильё должно стоить в Краснодарском крае 28–35 тысяч рублей, но не 60 тысяч за квадратный метр, как сейчас. Да и сельхозмашиностроение нельзя упускать. Когда-то же мы строили комбайны рисоуборочные, производили сеялки. Потребность в этой продукции сегодня очень высока. Вот выпускаемый сегодня на Кубани «Клаас» всё же очень дорогой. Его фермеры покупают, а потом в запчасти вкладывают столько же, сколько стоит этот «Клаас». А «Дон» ломиком подправил — и вперёд.
— «Клаас», кстати, получает субсидии Минпромторга. Нужно ли поддерживать иностранных производителей таким образом?
— «Клаас» ввозит к нам новые технологии. Они уже больше 50 процентов деталей берут в России, локализируют производство. Это поднимает нашу промышленность, машиностроение. Без этого нам никак. Пусть строят и развивают.
— Сегодня на Кубани развивается кластерный подход к организации производств. Вы планируете в этом принимать участие?
— На базе нашего предприятия Минпромторгом уже прорабатывается сценарий создания промышленного кластера. Это нам даст снижение тарифов на электроэнергию, налогов на 15–20 процентов. Здесь рядом разместятся производства, которые будут перерабатывать нашу продукцию. Ту же катанку, саморезы, гвозди. Саму катанку будут волочить в оцинковку, из неё варить сетки и т. д. Это всё будут местные производители, не связанные с нами. Вот сейчас, в частности, заместитель губернатора Иван Алексеевич Алтухов нам в этом вопросе помогает. Постоянно запросы в Москву шлёт. Администрация работает, предоставляет льготы по налогу на имущество нам как крупному инвестору.
— А энергию для новых производств откуда брать планируется? Ведь на Кубани дефицит электроэнергии.
— Да, Краснодарский край — аграрный регион. Здесь и сети сельские. В своё время мы с трудом согласовали с Анатолием Борисовичем Чубайсом на инвестфоруме в Сочи строительство линии и подстанции «Крымская 500» мощностью 1 гигаватт. Только это и позволило построить здесь завод, который, кстати, потребляет столько же энергии, сколько Краснодар. Но мы также будем строить и свою генерацию — газотурбинную станцию на 100 мегаватт. Уже заключили контракт. На энергетиков в плане тарифов влиять не получается. Поэтому выход — только в строительстве своей генерации, что мы и делаем.
