Поделиться
– Можно ли рассматривать «чеченский след» в деле об убийстве Немцова как многослойную провокацию, направленную одновременно против Путина, Кадырова и в целом российской власти?
– Когда произошло убийство Бориса Немцова, мнения в российском обществе разделились на условно две точки зрения: первая возлагала вину на силовиков и окружение Владимира Путина , а согласно второй, заказчиками были противники Путина из лагеря либералов, Киева и США, для которых покойный нужен был в качестве «сакральной жертвы». Правда, Немцов не был такой политической фигурой, которая могла хоть как-то угрожать влиянию и позиции Путина - соответственно, его смерть ну никак не выгодна Кремлю. Тот же Алексей Навальный выглядит куда более серьезнее как лидер оппозиции, чем Немцов.
Но тут произошел арест чеченцев, которые сразу же признались в совершении убийства, причем по религиозным мотивам, и, хотя потом они стали отрицать свою причастность, но слов из песни не выкинешь. Последовало внезапное публичное заступничество самого Рамзана Кадырова, он дал задержанным самые положительные рекомендации, назвав их патриотами и набожными людьми. Вслед за этим произошло награждение главы Чечни правительственной наградой из рук президента России. Вся эта цепь событий неизбежно давала больше аргументов в пользу сторонников той точки зрения, что убийство Немцова – это дело кого-то из правящей элиты России. При этом зазвучали и такие версии, что это сделали еще более ретивые патриоты, для которых уже Путин видится слишком либеральным во внутренней политике, что, дескать, для них он не столь сильный державник, каким бы они его хотели видеть. И вот они таким образом хотели «спасти Россию», «навести порядок» в стране, проявив «инициативу».
– Если признать «чеченскую» версию за достоверную, то какова вероятность того, что «наводчиками» выступили вовсе не радикальные исламисты, а те силы, которым была выгодна ликвидация Немцова перед митингом 1 марта? Кто, по вашему мнению, мог вложить оружие в руки официально названных подозреваемых?
–Сейчас озвучивается такая мысль, что это недовольные Рамзаном Кадыровым чеченцы, которые находятся на Украине, и они таким вот способом хотят настроить российское общество против главы Чечни и внести раскол в отношениях между Путиным и Кадыровым, поскольку убийство Немцова дало еще больше повода для прямых обвинений в адрес российского президента в причастности к этому. Эти обвинения также звучат со стороны российских либералов, из Киева и с Запада, хотя очевидно, что от убийства Немцова у Путина политической выгоды нет никакой.
Если считать, что это убийство представляет собой сложную многоходовую игру, просчитанную противниками Путина и в целом российской власти на несколько шагов вперед, то те, кто это организовал, являются крайне циничными профессиональными политтехнологами. Ведь сумели не только дать козыри в руки либеральной оппозиции внутри России и Западу, но и той части российских патриотов, которые либералам не симпатизировали, но относились с резкой неприязнью к Кадырову и усилению его влияния внутри России. То, что глава Чечни имеет особый неофициальный привилегированный статус по сравнению со всеми другими губернаторами, а эпатажное материальное обогащение этой кавказской республикиобеспечивается за счет бюджета, наполняемого налогами со всей остальной России, и происходит на фоне нищеты русских областей и краев, вызывало много неприязни к Кадырову у многих русских национал-патриотов. Поэтому последние убийство Немцова условными «кадыровцами» восприняли как очередное доказательство того, что глава Чечни уже выходит из-под контроля, переходит многие границы допустимого.
– Может ли «чеченская» версия убийства Немцова запустить очередной серьезный виток исламо- и чеченофобии? Или же это не тот случай, когда есть риск раскачивания масс? Все-таки сложно представить, например, что националисты выйдут с портретами Немцова – слишком уж «далек от народа» был покойный.
– Я полагаю, что и дальше в российском обществе будет укрепляться представление о чеченцах как о тех, кому в России при нынешней внутренней политике все позволено, о тех, кто является опорой политического режима Кремля. Русские национал-патриоты, естественно, не станут выходить с портретами Немцова – их, кстати, и на траурном марше не было как организованной группы. А вот убеждение, что «кадыровцы» – это те, на кого опирается Кремль, – да, такое представление в среде русских националистов будет усиливаться.
В то же время сегодняшние чеченцы, как парадоксально это ни прозвучит, напоминают казаков времен Российской империи. Параллели просто напрашиваются: вспомните формулировку «с Дона выдачи нет». Точно так же совершивший преступление «кадыровец» спокойно может приехать домой в Чечню, и уже оттуда, как показывает практика, его практически невозможно будет привлечь к ответственности. В массовом сознании россиян чеченец – это не рядовой россиянин, а имеющий привилегии в виде неприкосновенности, и в тоже время они воспринимаются как боевое сословие. Кстати, заявление самого Рамзана Кадырова, что он и его личная гвардия – это «пехота Путина», не лишено смысла. Его слова о том, что он готов по команде из Кремля отправиться воевать на Донбасс – это точно такая же готовность казаков по приказу русского царя отправиться хоть на покорение Сибири, хоть на взятие Азова, хоть в Среднюю Азию. И чем больше будет расти степень безнаказанности или крайне слабого наказания за все правонарушения - от бытовых разборок до таких громких преступлений, как в случае с убийством Немцова, тем больше будет укрепляться это представление.
Обратите, кстати, внимание, что в православной среде зазвучали порой даже уж чересчур хвалебные дифирамбы в адрес Кадырова, а некоторые вообще дошли до таких заявлений, что, дескать, если посмеешь критиковать Кадырова, то ты враг русского народа. Это, конечно, перебор, но в определенной русской имперской патриотической среде стал формироваться культ личности Рамзана Кадырова. В разговоре с некоторыми представителями этого круга я слышал полное оправдание фактического построения в Чечне исламской республики, и их совершенно не смущало, что, например, у губернатора Костромской или Липецкой области нет своей личной гвардии, а у Рамзана Кадырова она де-факто имеется. Но остальная часть русской национально ориентированной общественности на чеченцев смотрит без симпатии, и убийство Немцова только укрепит в них представление, что среди народов России есть отдельные избранные, которым прощается все.
– В то же время Кадыров в прошлом году благодаря своей позиции по Украине объективно играл на снижение межнациональных трений, и в результате острота кавказской темы ушла далеко на второй план в сравнении с украинской.
– Заявления Рамзана Кадырова по Украине действительно носили патриотический характер, и русским националистам первоначально было непонятно, как на это реагировать – особенно на фоне пассивной позиции Кремля по Новороссии. Нельзя сказать, что в результате Кадыров стал кумиром русских националистов, но предвзятое отношение к нему с их стороны было снято. Появилась даже какая-то симпатия к нему в среде русского национального политического движения. Но, опять же, полагаю, что это на какое-то время. Заявления Рамзана Кадырова вместе с фактами участия представителей кавказских народов в боевых действиях на Украине на стороне Новороссии, безусловно, сыграли в пользу снижения градуса кавказофобии. Но насколько долго это продержится? К тому же многим очевидна пока декларативность заявлений Кадырова. Он объявляет своими врагами лидера «Правого сектора» Дмитрия Яроша , лидера ИГИЛ Абу Бакра аль-Багдади , Михаила Ходорковского , но это только слова. Громкие заявления типа «попрошу президента об отставке, чтобы сражаться в Новороссии» оказываются обычным пиаром, а кроме того, Кадыров в своих заявлениях становится достаточно предсказуем, можно даже прогнозировать его реакцию на многие события. А если ты в своих поступках предсказуем, значит, этим можно воспользоваться в политической многоходовке.
– Тем не менее, совсем недавно глава Чечни воспринимался чуть ли не как главный проводник идеи «русского мира» среди нерусских, например, на том же Северном Кавказе. До украинских событий такое было очень сложно себе представить.
– Да, можно сказать, что Рамзан Кадыров выступал как больший патриот России, чем сами русские патриоты. Но скорее он сейчас претендует на роль главного защитника ислама в России и действительно воспринимается как первый мусульманин в России – и это очень редкий случай для ислама, когда политик отодвигает на второй план духовных лиц. Мы, например, гораздо чаще слышим мнение Рамзана Кадырова по исламской тематике, чем муфтия Чечни. Чечня именно благодаря Кадырову стала де-факто исламской республикой, светскость в Чечне сошла на нет, хотя практика строгого следования исламским порядкам порой здесь принимает откровенно гротескные формы. Можно вспомнить, как перед Новым годом Рамзан Кадыров переодевался в Деда Мороза и никто не смел ему перечить и попрекать этим, хотя ряд исламских ортодоксов призывали мусульман России никак не отмечать этот светский праздник, всячески дистанцироваться от любых форм его празднования. Например, в Дагестане вопрос о том, могут ли мусульмане праздновать или не праздновать Новый год, стоит очень остро. Но, с другой стороны, посмотрите, что происходит, когда российский ислам необходимо представлять на международном уровне: в таких случаях в составе официальных правительственных делегаций России в мусульманские страны мы видим вовсе не Рамзана Кадырова, а президента Татарстана Рустама Минниханова . Так было, например, в ходе недавнего визита Владимира Путина в Турцию. Я думаю, власти на федеральном уровне это хорошо понимают: для внешнего мира российский ислам – это Минниханов, а для «внутреннего потребителя» – Кадыров.
– В какой мере прошлогоднее ослабление межнациональных и межконфессиональных трений является, на ваш взгляд, устойчивой тенденцией?
– Я воспринимаю все это как временное явление. Если в прошлом году вопрос о Новороссии расколол русских националистов, то по мере ухода украинской повестки на второй план они вновь будут консолидироваться. Эффект от воссоединения Крыма с Россией уже улетучился, про Олимпиаду в Сочи уже позабыли, россиян больше волнует сейчас тема состояния экономики. Люди ощущают на себе действие санкций в виде роста цен, а по Новороссии Москва заняла странную позицию: уважаем выбор жителей Донбасса и Луганщины, но признавать его не будем. Все это будет способствовать росту конфликтности актуальной повестки. Поэтому оживление той же темы «Хватит кормить Кавказ» вполне возможно, особенно если пройдет какой-нибудь конфликт с участием выходцев с юга России в ее центральных районах: от повторения Пугачева или Кондопоги никто не застрахован. А значит, опять возникнет негативная реакция на кавказцев в российском политическом дискурсе под лозунгом «Зачем они нам?»
– Как вы считаете, перешел ли глава Чечни некую границу дозволенного, потребовав после недавнего нападения террористов на Грозный наказать их родственников? Даже президент Владимир Путин в предновогодней пресс-конференции намекнул, что Кадыров перегибает планку.
– Реакция Кадырова вполне объяснима, если вспомнить, что лидеры ИГИЛ обещали проявить себя на российском Северном Кавказе и конкретно в Чечне. Кадыров обещал, что еще покажет ИГИЛовцам, пригрозил им, но те, похоже, свое обещание в виде теракта 4 декабря 2014 года в Грозном сдержали. Поэтому глава Чечни воспринял декабрьский теракт как личный вызов и дал понять, что готов проявить твердость в продвижении своих инициатив по преследованию родственников террористов. В Чечне уже объявили о коллективной ответственности для родных и близких террористов: родственникам теперь будут просто говорить, что им лучше уехать из республики, и они это сделают, потому что у них нет другого выбора. Но они переедут в другие российские регионы. При этом остается вопрос: распространиться ли подобный опыт на другие республики Северного Кавказа или даже всю Россию, или же пока будет опробовано только в Чечне?
– Можно ли видеть в «чеченской» версии убийства Немцова некую демонстрацию российскими властями Западу своей готовности бороться с исламским экстремизмом? Связано ли это с российской позицией по ИГИЛ?
– Российская позиция по ИГИЛ уже высказана в конце декабря 2014 года: Верховный Суд РФ признал его террористической организацией. Но с ИГИЛ Россия борется косвенно: через поддержку законного правительства Сирии в лице Башара Асада и борьбу внутри страны против тех российских ваххабитов, которые возвращаются домой из Ирака и Сирии. Правда, пока осуждены только трое таких возвращенцев: один – в Грозном, двое – в Казани, а также осудили одного сборщика денег для ИГИЛ в Башкирии. Бороться с ИГИЛ на территории Ближнего Востока путем отправки своего военного контингента Россия не станет – опять же, гораздо проще и удобнее это сделать путем поддержки Башара Асада, что Москва и делает с момента начала войны в Сирии в 2011 году. Поэтому совершенно не стоит видеть в «чеченской» версии убийства Немцова желание России продемонстрировать намерение бороться с исламским экстремизмом. Ввязываться своим персональным участием в кампанию Запада по борьбе с ИГИЛ Москва не станет.
– Как, по вашему мнению, будет развиваться ситуация с этой структурой? Будет ли она территориально расширяться?
Пока сложно сказать нечто определенное. Не исключаю, что влияние ИГИЛ будет и дальше распространяться на Ирак, Иорданию, возможно, Саудовскую Аравию. Все будет зависеть от того, насколько ИГИЛовцам удастся одержать дальнейшие победы и как они смогут распорядиться природными ресурсами, оказавшимися в их руках. Для сравнения, можно вспомнить, что в Ливии западным компаниям удалось договориться с исламистами, которые захватили нефтяные месторождения, и ливийская нефть вернулась на рынок. Пока неясно, как будет с нефтью, что оказалась в руках «исламского халифата». Но место ИГИЛ в российской новостной повестке будет расширяться. Сейчас уже возникло понимание, что это некий второй Талибан, в котором задействованы россияне, причем в значительно большем количестве.
