Владислав Пономарев, архитектор: Любое общественное здание нужно проектировать через творческий конкурс

Несмотря на сильные архитектурные традиции в городах Юга России, возникает множество вопросов относительно внешнего вида современной застройки в этих регионах. Архитектор Владислав Пономарев, получивший Серебряный знак XXXI Международного фестиваля «Зодчество – 2023», в беседе с «Экспертом Юг» поделился своим видением ситуации и озвучил возможные варианты ее улучшения. 

— В Сочи и других городах Юга России есть и сильные архитектурные традиции, и активное профессиональное сообщество. Почему же в них такая плохая современная застройка?

— Возьмите любой город, например, Токио. Там есть прекрасные образцы традиционной храмовой и современной архитектуры, но 90% застройки состоит из довольно посредственных зданий. Да и в Европе шедевров не так много, как кажется, – просто фоновая застройка лучше, а за счет этого и общее впечатление другое. А по-настоящему мне нравятся всего несколько построек в мире.

Я – сочинец в четвертом поколении, и поэтому остро переживаю за город. Но когда читаешь книги по истории градостроительства, спокойнее воспринимаешь перемены. Если смотреть широко, есть архитектурные артефакты – музеи, общественные здания – которые живут дольше других зданий. И есть ткань города, жилая застройка, которая постоянно меняется, перестраивается, улучшается.

Нас это не всегда устраивает, потому что хочется, чтобы все делалось правильно в рамках нашей жизни. Но город жил до нас и будет жить после нас. Поэтому я смотрю на то, что мне не нравится, и думаю: «Ну ничего, перестроим. Реновация, реконструкция еще будет».

— А как добиться, чтобы изначально все делали грамотно?

— Должен быть градостроительный план и стандарты, которые все соблюдают. Ведь даже советские панельные микрорайоны с точки зрения благоустройства зачастую лучше современной застройки. Но и когда строитель делает все по планам и стандартам, должен быть главный архитектор, который решит, уместно это здание или нет. А у нас на этой должности не всегда были профессиональные архитекторы, к тому же у властей не хватало политической воли, чтобы сдерживать застройщиков.
Наконец, нужен обязательный авторский надзор. Надо, чтобы здание все-таки строилось по проекту, а не так, как укажет потом заказчик. Зачастую мы даже не можем оценить реальный уровень архитекторов, потому что проект видоизменяется во время стройки.

Все это – задача архитектурного законодательства, которое, вроде, и есть, но не работает.

— Но ведь заказчик часто вмешивается в работу архитектора потому, что просто не понимает его замысел. Как неспециалисту разобраться в том, какая архитектура хорошая, а какая – нет?

— Архитекторам нужно работать с населением, учиться понимать друг друга. Вряд ли мы этот разрыв сумеем преодолеть быстро и полностью, потому что это узкоспециализированная отрасль, но, может быть, научимся доверять друг другу.

Современное искусство не всем нравится. Бывают очень сложные для «чтения» здания (если здания воспринимать как текст). Чем больше ты знаешь об архитектуре, тем большее количество отсылок ты можешь увидеть, понять, зачем использованы те или иные элементы.

Это стратегическая работа. У нас говорят, что заказчика надо вырастить. Его можно растить всю свою жизнь – иногда получается, а иногда нет. Например, в сочинском Доме архитектора мы проводим лекции и встречи для всех желающих. Я веду книжный клуб, на котором мы обмениваемся мыслями о прочитанных книгах. Нужно внедрять интеллектуальную повестку, повышать уровень профессионалов и просвещать горожан.

— Кстати, расскажите, пожалуйста, о проекте, который принес вам награду на фестивале «Зодчество». В чем его особенности?

— Я хотел сделать то, что невозможно в других регионах России: широкое остекление, когда можно открыть витражи и объединить внешнее и внутреннее пространство дома, много воды вокруг. Вдохновлялся морем, природой юга, ввел в интерьер скульптурные объекты. Эксперты увидели в этом здании разное: кто самолет, кто рыбу, кто птицу. Для меня это значит, что цель достигнута: проект замечают, он останавливает взгляд.

В индивидуальном строительстве часто не хватает стилевых решений, которые поднимают человека над обыденностью. Я думаю, что дом должен дарить вдохновение, это и закладывал свой проект. Приятно, что жюри такого важного архитектурного конкурса это оценило.


Проект виллы Waterfall House. Фото: архив Владислава Пономарева

— Архитекторы пропагандируют хай-тек, а как только у человека появятся деньги, он строит себе дом с колоннами и позолотой. Почему так?

— Частенько бывает: человек ездит на автомобиле с современными динамичными формами, а не на модели начала ХХ века с клаксоном. А дом у него в стиле «китч» с элементами из классической архитектуры. Наверное, это еще со школьных учебников идет, в которых мы видели древние дворцы. Более абстрактные вещи человеку сложнее понять.

Мне очень нравятся старые образцы классической архитектуры, но строить их сейчас уже неуместно, ведь время идет вперед. Я долго думал: вот если бы вновь родился Микеланджело, причем со всем своим талантом и воспоминаниями, он строил бы то же самое, что в XVI веке, или что-то другое? Мне кажется, что-то другое.

Еще немного поправлю: вы сказали «хай-тек», у нас так принято называть современную архитектуру с прямоугольными формами, широким остеклением. Но по сути хай-тек – это высокие технологии. Это здания с передовым инженерным наполнением, или те, где применяются новые экологичные технологии. Но раз у нас этот термин прижился в другом значении, то пока будем его использовать так.
На самом деле людям стала больше нравится современная архитектура. С одной стороны, архитекторы, которые любят такой стиль, порадовались. С другой, появился обратный эффект – все стало одинаковым.

— Получается, массовый так называемый хай-тек ничем не лучше колонн и золотых львов?

— Получается, так. Поменялась общая стилистика и названия, но качественных проектов по-прежнему не так много. На коттеджные поселки в Сочи часто больно смотреть. Тот, кто более резок, сказал бы, что надо ужесточить контроль, запретить архитекторам демпинговать, например, и т.д. Я чуть спокойнее смотрю на вещи: нравится мне или нет, а оно уже так есть, я не могу сейчас это поменять. Потом эти коттеджи зарастут зеленью и будут выглядеть уже иначе. Говорят, любую постройку можно спасти плющом.

— Получается ли предлагать архитектурные проекты общественных зданий, опережающие свое время или хотя бы актуальные? Сейчас, в основном, такие здания заказывает государство. И что нужно, чтобы получалось?

— Для этого нужен институт конкурса, он есть во всем мире. Я считаю, что любое общественное здание должно проектироваться не по тендеру, кто дешевле предложил, а через творческий конкурс. Причем, с таким условием: кто выиграл, тот и строит.

Сейчас архитекторы перестали доверять конкурсам, потому что зачастую победителя выберут, наградят, а построят что-то совершенно другое. Многие бюро просто в них не участвуют, потому что приз слишком мал, а проработку проект требует очень серьезную. Есть еще закрытые конкурсы, участники которых проходят предварительный отбор, зато гарантированно получают деньги за участие. Но это не всегда справедливо, так как туда не может попасть маленькое бюро, а проект оно иногда может сделать лучше, чем крупное.

В любом случае, я уверен, что проектировать общественные здания и пространства без конкурса нельзя.

— А кто должен выбирать победителя такого конкурса: широкая общественность, чиновники или Союз архитекторов, который все же не представляет архитектурное сообщество целиком?

— Это очень сложный вопрос. Да, жюри должно быть коллегиальным, состоять из разных категорий граждан. Но дело в том, что сложить все мнения и прийти к какому-то одному «среднему» может и не получиться. Нужно опираться на опыт других стран, где такие конкурсы проводятся, да и просто пробовать, дальше будет легче.

Подвижки есть, потому что в Сочи стали проводиться конкурсы. Минус, что пока не реализуются проекты, которые заняли первые места. Например, картинок насыпных островов и набережных с 90-х годов нарисовали уже огромное количество, но до сих пор не сделан в полной мере текущий ремонт морской набережной.

Я за проекты – пусть архитекторы работают, зарабатывают и визуализируют будущее, но все-таки надо уже что-то реализовывать. Мы работаем над будущим, но и о сегодняшнем дне не стоит забывать.