Директор Центра социальной экономики Руслан Древаль
Спрос на качество жизни — это мощный тренд, который проявляет себя в разных сферах и влияет на очень многих. Он меняет модели поведения граждан и тем самым структуру потребления, а значит — влияет на рынки. Есть сферы медицины и медицинской науки, которые во многом находятся на острие указанного тренда. Эта проблема выходит на первый план на государственном уровне — так, в этом году принята стратегия формирования здорового образа жизни населения, профилактики и контроля инфекционных заболеваний до 2025 года. В этой стратегии сформулированы масштабные цели — например, снижение уровня смертности населения на 25%. Ключевые принципы, на которых основывается стратегия: научная обоснованность мер, направленных на формирование здорового образа жизни, а также взаимодействие государственных органов с общественными организациями и бизнес-сообществом. Но хотя принцип диалога и заложен в самой стратегии, стороны довольно плохо друг друга слышат — об этом говорят эксперты.
Этим летом «Эксперт ЮГ» испытал новый дискуссионный формат. Совместно с «Экспертом Северо-Запад» мы провели межрегиональный онлайн-совет экспертов по теме «Спрос на качество жизни: роль власти, науки и бизнеса». В дискуссии приняли участие представители медицинского сообщества из семи городов страны. Юг России был представлен Ростовом и Краснодаром. Дискуссия стала, без преувеличения, погружением в стратегическую повестку, стоящую перед здравоохранением страны вообще.
«По прогнозам, до 2025 количество пожилых людей, доживших до пенсионного возраста, в нашей стране увеличится в три раза, — говорит Руслан Древаль, директор Центра социальной экономики. — Это означает, что увеличится количество людей, доживших до онкологических, сердечно-сосудистых и других заболеваний. Сердечно-сосудистые и онкологические заболевания — это две группы заболеваний, которые вносят наибольший вклад в смертность в Российской Федерации. Перед нами и перед государством стоит огромной важности задача — снизить уровень смертности, ассоциирующийся с этими заболеваниями». Подчеркнём остроту вызова: добиться снижения смертности тем сложнее, чем более развитие демографической ситуации располагает к её росту.
Как включить человека в борьбу за здоровье
«Если говорить о прогнозах смертности, то, к сожалению, в России структура смертности практически не изменится к 2030 году, и основными причинами смертности будут травмы или внешние причины, но очень сильно вырастут ментальные, неврологические проблемы, сохранится значительная доля сердечно-сосудистых заболеваний, — говорит Лариса Попович, директор Института экономики здравоохранения НИУ ВШЭ. — Как вы видите, структура будет отличаться от смертности в других странах своей фокусировкой на инфекционных заболеваниях и на тех заболеваниях, которые связаны с образом жизни. Сегодня всего 40 процентов граждан посещают больницы с профилактической целью, а 60 процентов — в связи с заболеваниями. Формы поведения, конечно, нуждаются в коррекции, было бы неплохо поменять пирамидку поведения на противоположную. Но менять поведение людей очень сложно».
Г-жа Попович рассказала об исследовании, которое провела ВШЭ на основании долгосрочного опроса: оно позволило выделить 8 типов поведения граждан. На них накладывается таргетирование, связанное с поколенческими особенностями. Поколений в России сейчас пять, каждое отличается своим набором ценностных характеристик, а, следовательно, и поведенческими паттернами. Получается довольно пёстрая картина, исходя из которой с представителем каждого поколения с той или иной моделью поведения нужно работать по-разному — если мы хотим добиться изменения моделей поведения.
«Я не хочу соглашаться с мировым прогнозом относительно смертности в России, я считаю, что ситуацию мы в состоянии изменить, если пересмотрим свои подходы к тому, что мы называем ЗОЖ, — говорит Лариса Попович. — Я не думаю, что десять лет — это короткий отрезок, в наших руках поменять и прогнозы, и реальную картину. Разница между поколениями, между группами внутри поколений так значительна, что, формируя стратегию стимулирования ЗОЖ, не учитывать это совершенно неправильно. Не может быть одной стратегии на всё население столь большой страны и для людей, столь сильно отличающихся и по своим ценностям и своим привычкам. В мире существует фундаментальное исследование того, как менять типы поведения. Английские учёные разработали классификацию из девяноста трёх методик изменения поведения. Формирование эффективной стратегии предполагает таргетное обращение к мотивации и ценности тех адресатов, в отношении которых мы хотим добиться более здорового поведения. Однако методики влияния на модели поведения людей, разработанные в мире, пока не нашли отражения в стратегии России, хотя мы довольно давно об этом говорим».
Методики, о которых говорит эксперт, по сути, должны вовлечь человека в заботу о своём здоровье. «Современное здравоохранение невозможно без активной роли человека в сохранении своего здоровья, — поясняет Руслан Древаль. — Это очень большая проблема. У нас сложилось такое отношение к своему здоровью, что за него отвечает кто-то: система здравоохранения, врач или чиновник. На самом деле сейчас озвучена парадигма развития современного здравоохранения, которая делает роль человека в сохранении своего здоровья основной. Чтобы активная роль человека стала возможной, система здравоохранения должна обеспечить эффективную информированность по понятным каналам. Нам необходимо уходить от состояния, когда мы боремся с последствиями заболевания, и приходить к состоянию раннего выявления, а в идеале — к постоянному мониторингу состояния здоровья и, таким образом, к профилактике».
Как сделать профилактику доступной
«В последнее время создана сеть так называемых сосудистых центров, которые обеспечивают круглосуточную неотложную помощь больным с сердечно-сосудистой патологией — в ЮФО сосудистых центров сегодня более 40, в Ростовской области 7, — рассказал Александр Дюжиков, главный кардиохирург РФ по ЮФО, руководитель Ростовского областного центра кардиологии и сердечно-сосудистой хирургии. — Создание этих центров параллельно с развитием организации помощи больным с онкологической патологией позволило достичь хороших показателей средней продолжительности жизни в Ростовской области — 74,3 года. Но на этом, с моей точки зрения, и заканчивается положительная характеристика отечественного здравоохранения. Оказание помощи больным в сосудистых центрах — это терминальная стадия лечения заболеваний. Профилактические осмотры, которые должны проводиться под эгидой работодателя, у нас практически отсутствуют. Что такое диспансерное наблюдение? Один раз в год житель нашей страны должен приходить в лечебное учреждение. И должны быть не просто беседы врача с пациентом, необходимо проводить исследования, чтобы можно было говорить, есть ли нарушение функций сердечно-сосудистой системы, функций головного мозга, которые могут привести к инфаркту миокарда и мозговому инсульту. К сожалению, в сельских больницах такого комплексного обследования практически нигде не проводится».
«Узкое место» системы, по словам Александра Дюжикова, — «первичное звено» лечебных учреждений, которые более всего страдают от отсутствия необходимого количества квалифицированных кадров, необходимой техники, неукомплектованности врачебным персоналом. Это приводит к тому, что диагностические мероприятия фактически не проводятся. Таким образом, формируется большая группа жителей, которая не получает своевременного диагноза и своевременного профилактического лечения.
«Сейчас есть такая тенденция — весь груз ответственности за профилактику, ЗОЖ взваливается на систему здравоохранения, — говорит Антон Жигулёв, врач-онколог, заместитель главного врача Пермского краевого онкологического диспансера. — Я глубоко убеждён, что во главу угла должен ставиться сам пациент, и мы должны все свои планы, все свои мероприятия нацелить именно на то, чтобы сам пациент этого захотел. Допустим, у нас такой инструмент есть, как ОСАГО, когда, если человек за год не совершает никакого транспортного происшествия, то на следующий год у него страховка дешевле. Это сейчас я несколько фантазирую. Но в любом случае нельзя перекладывать всё на систему здравоохранения — наших сил не хватит, либо это надолго-надолго растянется».
Как снизить риски для курильщиков
По словам Руслана Древаля, совсем недавно появилась информация о том, что специальная организация FDA в США, выполняющая роль управления по контролю за качеством продуктов и медикаментов, приняла решение по изменению отношения к бездымным технологиям доставки никотина — там пришли к выводу, что бездымные технологии в меньшей степени влияют на организм человека, чем обычные сигареты. Эта тема получила развитие, учитывая, что курение — один из ключевых негативных факторов образа жизни.
«Ещё два или три года назад по поручению правительства РФ Казанский федеральный университет и Институт табака и махорки в Краснодаре проводили исследование бездымных технологий, — рассказывает Андрей Киясов, директор института фундаментальной медицины и биологии Казанского федерального университета. — Оно проводилось по всем международным стандартам: была и доклиника, и клинические испытания. В доклинике мы проверяли цитотоксичность, мутагенность, генотоксичность, плюс вводили нестандартные дополнительные тесты. В клинической практике мы тоже смотрели, что происходит. Мы пришли к выводу — это на самом деле уменьшение вреда. Почему человек курит? Курит для получения никотина, а умирает от дыма и смол. Дело в том, что в сигаретном дыме есть три компонента основных. Первый компонент — это никотин, из-за которого курят. Второй компонент — это смолы, продукты горения. И третий компонент, на который никто не обращал внимания, — это угарный газ. Компоненты смол вызывают возможные изменения и онкологические заболевания. Угарный газ вызывает спазмы кровеносных сосудов. Продукт доставки никотина, который позволяет убрать два компонента, приносит меньший вред здоровью, чем стандартная сигарета».
«Наш институт занимается исследованием различных видов табачных изделий и, в том числе, инновационными видами изделий, которые появляются в последнее время — это бездымные табачные изделия, это системы нагревания табака, — говорит Евгения Гнучих, замдиректора по научной работе и инновациям Всероссийского НИИ табака, махорки и табачных изделий из Краснодара. — Мы видим совершено другой подход в данных видах изделий, по сравнению с традиционными сигаретами. Отсутствие горения или тления подразумевает снижение образования тех вредных веществ, которые содержатся в табачном дыме. И эти изделия могут стать альтернативой потреблению традиционных табачных изделий. Потому что содержание никотина в них сравнимо с содержанием никотина в сигаретах, а содержание веществ, которые связаны с процессами горения, значительно снижено».
«У нас было специальное исследование, посвящённое оценке социально-экономической эффективности перехода к альтернативным системам курения для тех, кто хочет, но не может бросить курить, — добавляет Лариса Попович. — И мы показали, какой замечательный результат может получить общество от того, что курильщики будут постепенно освобождаться от вредной привычки через переход на альтернативные формы. Как раз молодое поколение, сильно ориентированное на инновации и на гаджеты, может быть той самой адресной когортой, в отношении которой и нужно начинать такие постепенные тактики со стимулированием перехода на альтернативные формы отказа от курения».
Как задействовать частную инфраструктуру
«Тема нашей дискуссии — это спрос на качество жизни, но мы мало обсуждаем ту инфраструктуру, которая существует в обществе и готова удовлетворить этот спрос, — говорит Светлана Мошкова, главврач частной клиники “Мать и дитя” из Краснодара. — Государственная система здравоохранения не готова взять на себя вопросы удовлетворения этого спроса. При этом частная система здравоохранения при всех своих попытках прорваться к возможности удовлетворять этот спрос активно государством туда не допускается. И сегодняшняя ситуация в здравоохранении, обусловленная ковидной ситуацией, показала то, что государственная система не готова была не то что удовлетворять спрос на качество жизни, — фактически она была блокирована даже для остро нуждающихся в медпомощи. Частная система осталась чуть ли не единственным местом, где пациенты могли получать эту помощь. Но опять же интеграции даже в этой тяжёлой ситуации не произошло. У государства свои цели и задачи. И частная система здравоохранения, видимо, не рассматривается как один из элементов инфраструктуры. Есть удачные примеры частно-государственного партнёрства. Но они возникли на поприще ковида, когда лаборатории, имеющие серьёзные производственные мощности, начали удовлетворять потребности государства в проведении этих исследований».
«Посмотрите на нацпроект “Здравоохранение”, — продолжает ту же тему Андрей Киясов — по всем направлениям оператор Минздрав. Соответственно, Минздрав будет финансировать только тех, кто находится в его ведомстве. И даже если кто-то занимается именно этой темой, но не подведомствен Минздраву, то он пролетает мимо. И это плохо. Проект называется “национальный”, направлен он на всех жителей страны, а в реальности получается, этот проект не охватывает реальную инфраструктуру, которая есть в этой сфере».
«Есть несколько ключевых проблем. Первая — это контроль качества продуктов, безусловно, это функция государства, — подытоживает Геннадий Ярин, руководитель клиники хирургии медицинского технопарка в Новосибирске. — Далее, есть проблема нехватки ресурсов для организации профилактических обследований. Почему мы решили, что это должно делать только государство? Наверное, всё-таки здесь ресурс частной медицины можно использовать. При этом мы должны чётко определить критерии, которые мы должны отслеживать у пациентов, и план отслеживания этих критериев. А дальше нужно создать условия, чтобы пройти обследование населению было выгоднее, чем не пройти».
