Терминология, связанная с целями устойчивого развития ООН, уже настолько вошла в лексикон, что уже хочется сделать небольшой шаг назад — чтобы не забыть удивиться происходящему. Во-первых, на дворе третий кризис за последние двенадцать лет. Предыдущий опыт нас научил тому, что во время кризисов мы обсуждаем антикризисные меры, проекты, стимулы. Но если посмотреть на повестку основных экономических форумов страны, можно легко заметить, что там обсуждают устойчивое развитие и его составляющие. Напомним, что устойчивое развитие — это наше совместное движение к целям устойчивого развития (ЦУР), каждая из которых в буквальном смысле фиксирует проблему всего человечества. Наверное, каждый, кто делает сегодня бизнес в России, помнит время, когда любое стремление навесить на бизнес решение социальных проблем в большей или меньшей степени воспринималось как обременение. И тем не менее сейчас, во время очередного кризиса, страна обсуждает устойчивое развитие — увидев в нём, помимо обременений, возможности роста. Хотя обременения — или обязательства — никуда не делись. То есть за очень короткий промежуток времени устойчивое развитие превратилось в восприятии бизнеса из бремени, которое могут себе позволить только избранные, в драйвер экономического роста, который осознают если не все, то очень многие. Как так вышло? Ответ мы бы сформулировали так: от повестки устойчивого развития бизнес ждёт активной разработки новых проектов, которые будут направлены на изменение среды. Эти проекты потребуют инвестиций, но сначала — активной позиции государства на всех уровнях.
Читайте интервью с представителями компаний, которые практикуют принципы устойчивого развития здесь и здесь.
Ранее аналитический центр «Эксперт Юг» провел конференцию, посвященную результатам влияния политики ESG лидеров промышленности и бизнеса.
Признаемся, что, когда мы составляли анкету к исследованию «Устойчивое развитие: взгляд бизнеса», в которой фигурировали абревиатуры типа ЦУР и ESG, мы всерьёз опасались оказаться страшно далёкими от народа. Тем удивительнее было увидеть волну реального интереса к теме — в итоге мы опросили в полтора раза больше руководителей, чем собирались, — более 150 человек. Исследование состояло из анкетирования, в котором приняли участие 140 человек, и интервью, которых было десять. Проведено исследование в срок с мая по сентябрь 2021 года.
Главный вывод этого исследования простой: устойчивое развитие уже здесь. У нас есть все основания говорить о том, что эта повестка пришла в регион, она понятна бизнесу, который здесь работает, и сам бизнес себя в этой повестке видит или хочет видеть. Дальше сложнее: во многих случаях налицо все признаки формального отношения к теме. Но лидеры живут в этой повестке уже долго, они наработали большой опыт, который стоило бы тиражировать. Отдельно стоит сказать, что устойчивое развитие для бизнеса — во многом платформа для партнёрства. И больше всего бизнес хотел бы активизировать диалог с властью.
Портрет респондента
Среди наших респондентов 33% — учредители/руководители организаций, ещё 26% — топ-менеджеры. Для 24% опрошенных юг России является главным регионом ведения деятельности, для 41% — одним из приоритетных, ещё 15% представлены на отдельных территориях Юга. На малый бизнес среди респондентов приходится около 60%, на средний, крупный и транснациональный — 40%.
Прежде всего мы спросили, ориентируется ли организация сегодня в своей деятельности на ценности устойчивого развития. Большинство респондентов считают себя проводниками повестки устойчивого развития. Так, 31% ответили, что однозначно ориентируются, 51% — скорее ориентируются (см. график 1). Небольшая доля (14%) склоняются к тому, что их деятельность скорее не связана с целями устойчивого развития, и 3,5% выбрали варианты «Нет» и «Не понимаю, о чём идёт речь». Понятно, что наши анкеты заполняли прежде всего респонденты, которым тема устойчивого развития близка, так что вряд ли эти цифры корректно переносить на весь региональный бизнес — и тем не менее.
Почему компании устремились к ЦУР
Мы спросили компании о том, что более всего их мотивирует ориентироваться на повестку устойчивого развития. В иерархии мотивов с большим отрывом лидирует пункт «запрос со стороны клиентов и партнеров» — ему отдан 51% голосов (см. график 2). Далее по убыванию значимости следуют обострение конкуренции (15%), поиск в сфере управления рисками (13%), изменения законодательства (10%), однако даже в сумме все эти ответы не набирают столько голосов, сколько первый. Зафиксируем: компании начали этим заниматься, почувствовав спрос со стороны клиентов и партнёров.
«Мы видим, что во всём мире вопросы устойчивого развития набирают оборот, покупатели стремятся выбирать бренды, которые заботятся о планете, — заявил в интервью “Эксперту ЮГ” вице-президент по товарообеспечению Mars Petcare в России Фёдор Лапатков. — В России граждане всё больше погружаются в тему ответственного потребления, они задают нам вопросы, интересуются нашими практиками и предпочитают продукты компаний, которые ведут активную деятельность по сохранению окружающей среды. Спрос рождает предложение — это закон рынка».
Есть и другое понимание мотивирующих факторов: «Фактически принципы устойчивого развития — это налог на неэффективность, который будет становиться всё выше, — говорит Сергей Смирнов, заместитель председателя правления по отчётности, аналитике и финансам КБ “Центр-инвест”. — Заметьте, компании тех отраслей, которым больше всего угрожает углеродный налог, сейчас самые “зелёные” — потому что по ним он может сильнее всего ударить».
Следующий вопрос укрепляет тот же тезис. Мы попросили выделить наиболее актуальные тренды, связанные с распространением ценностей устойчивого развития. По мнению наших респондентов, самым актуальным трендом является более требовательное отношение потребителей к свойствам товаров и упаковке — этому ответу отдано 49% голосов (см. график 3). 35% отмечают, что организации стали чаще переходить на ответственное потребление, 31% — что растёт спрос на переработку использованных материалов. 28% отмечают, что инвесторы чаще стали учитывать нефинансовые риски.
На какой стадии зрелости устойчивая повестка в бизнесе
Наиболее ярким критерием зрелого отношения компании к ценностям устойчивого развития является наличие у организации стратегии, ориентированной на достижение ЦУР. Этот вопрос — стандартный для всех международных исследований на эту тему. Однако заметим между делом, что и сама по себе стратегия у организаций, особенно в сфере МСП, имеется не всегда. Потому неудивительно, что только 18% респондентов заявили о том, что в их компаниях принята в виде официального документа стратегия, ориентированная на достижение ЦУР (см. график 4). Напомним, что доля средних, крупных и транснациональных компаний, которые обычно ассоциируются с развитой корпоративной культурой, среди респондентов, — 40%. А стратегии, ориентированные на ЦУР, имеют в два раза меньше компаний. Однако гораздо большая доля респондентов — 49% — говорят о том, что такая стратегия существует на уровне видения. Проверить, конечно, такие утверждения достаточно сложно. Ещё 24% говорят о том, что стратегии не имеют, но поддерживают отдельные цели устойчивого развития. Оставшиеся 9% заявляют об отсутствии такого рода стратегии в каком бы то ни было виде.
Как мы видим, компании, имеющие стратегию движения к ЦУР, и компании, поддерживающие отдельные проекты в этом направлении, одинаково считают, что они работают в повестке устойчивого развития, однако очевидно, что глубина проникновения компаний в эту повестку может быть совершенно разной. В повестке ЦУР есть привлекательная для любого бизнеса возможность показать, что компания не просто зарабатывает деньги, но и помогает решать масштабные проблемы. В некотором смысле ЦУР — это удобный шаблон для выработки компаниями миссий, актуальность и полезность которых точно никто не будет оспаривать. Но сформулировать миссию, продекларировать приверженность повестке устойчивого развития — это, возможно, самое лёгкое и приятное, что может сделать руководство компании. Зрелость организации — это готовность класть новые принципы в основу процессов внутри компании, в основу отношений с партнёрами, а также системно работать над проектами, позволяющими делать реальные шаги к ЦУР.
Ещё один показатель зрелости работы организации в повестке устойчивого развития — наличие отчётности о достижении ЦУР. Только 19% респондентов готовит такую отчётность ежегодно, ещё 22% делают это нерегулярно.
Очевидно, что 2020 год внёс коррективы в активность компаний. Однако 53% опрошенных заявляют, что активность их компаний в сфере достижения целей устойчивого развития осталась примерно на том же уровне, что и ранее (см. график 5). 33% незначительно увеличили свою активность, 7% увеличили значительно.
Что компании делают для достижения ЦУР
Мы предложили респондентам выбрать те из 17 целей устойчивого развития ООН, которые наиболее близки стратегии их бизнесов. Лидерами стали цель 3 «Обеспечение здорового образа жизни и содействие благополучию для всех в любом возрасте» (61%), цель 8 «Содействие устойчивому экономическому росту, полной и производительной занятости и достойной работе для всех» (57,5%), 45% голосов отдано цели 17 «Развитие партнёрства в интересах устойчивого развития» (см. график 6). Как видим, это своеобразный устойчивый минимум, который может брать на вооружение любой руководитель предприятия. Тут всё понятно на уровне здравого смысла: в любой организации работают люди, а значит, логично ценить их здоровье; содействовать экономическому росту можно, просто стабильно выполняя основную функцию предприятия; а готовность к «развитию партнёрства» вполне может быть формальным знаком дружелюбной открытости предприятия миру, значимость которого можно не переоценивать.
Иными словами, любой руководитель может очень легко найти себя в повестке устойчивого развития и с завтрашнего дня объявить об этом, ровно ничего не меняя в работе организации. В то время как движение к ЦУР — это всё-таки добровольные обязательства, которые выражаются в проектах и инвестициях.
По этой причине особенно важно видеть, какие действия предпринимает организация для достижения целей устойчивого развития. Ответы на этот вопрос достаточно сдержанны. Так, 29% респондентов сотрудничают с другими организациями по вопросам достижения ЦУР, 28% проводят или участвуют в мониторинге ЦУР, 19% рассматривают возможность или уже включили релевантные ЦУР в оценку партнёров, 12% выбрали и приоритизировали ЦУР, 12% готовят собственную отчётность по ЦУР (см. график 7).
Какие программы реализуют компании в рамках устойчивого развития
Далее были заданы вопросы по поводу реализации тех или иных типовых программ в рамках идеологии устойчивого развития. На вопрос «Имеет ли ваша компания программы сокращения выбросов и/или иные экологические программы, не связанные непосредственно с производственной деятельностью?» более трети респондентов (39%) заявили об отсутствии таких планов (см. график 8). 11% опрошенных реализуют программу сокращения выбросов, 29% реализуют или поддерживают иные экологические программы, 21% занимаются разработкой таких программ.
На вопрос «Имеет ли компания программы формирования комфортной городской среды или программы в области социальных инвестиций, реализуемые с внешними партнёрами?» 12% респондентов ответили, что они реализуют программу формирования комфортной городской среды, 23% — программу в области социальных инвестиций (см. график 9). 22% находятся на этапе разработке подобных программ, тогда как 43% не планируют какую-либо деятельность в этом направлении.
Что касается планов по инвестициям на 2021 год, то большинство опрошенных (54%) не планируют увеличивать инвестиции в программы, способствующие достижению ЦУР. 36% заявляют об умеренном увеличении, и только 2% увеличат инвестиции более чем на 30% (см. график 10). О планируемом сокращении инвестиций заявляют 9% опрошенных.
Главное, что позволяют видеть эти ответы: заявившие о приверженности ЦУР компании особенно не торопятся наполнять свои заявления программами, которые, по идее, должны обеспечивать движение к заявленным целям. Мы видим, что реализует такие программы очень небольшая прослойка зрелых компаний.
Анализ основных барьеров на пути тиражирования ценностей устойчивого развития в бизнес-среде региона показывает, что главным препятствием здесь является формальное отношение к ЦУР. Так полагают 42% респондентов (см. график 11). Примерно одинаковое количество голосов (по 30%-33%) отдано таким факторам, как восприятие ЦУР как дополнительной нагрузки на бизнес, слабое влияние ЦУР на политику государства на федеральном и региональном уровнях, а также неразвитая внутренняя культура компаний.
Кто должен активизироваться в распространении ЦУР
По мнению наших респондентов, главными локомотивами распространения ЦУР сегодня являются международные организации (47%) и федеральная власть (41%) (см. график 12). Все остальные типы агентов — от крупного бизнеса и институтов развития до МСП и вузов — играют намного меньшую роль в этом процессе.
При этом дополнительной активности в вопросе распространения ценностей устойчивого развития большинство респондентов ожидают от власти во всех её воплощениях. Показательно, что больше всех голосов набирает региональная власть (51%), вклад которой по состоянию на сегодняшний день оценивается ниже, чем вклад крупного бизнеса. На третьей позиции по ожиданиям муниципальная власть (см. график 13), активности которой сегодня респонденты почти не видят.
Примечательно, что национальные проекты, фактически играющие роль стратегии развития России до 2024 года, ориентированы на достижение ЦУР. И перевёрстка стратегических документов на уровнях регионов и муниципалитетов под задачи национальных проектов в целом давно произошла. То есть регионы и города уже живут в повестке устойчивого развития, но респонденты не особенно ощущают это. Видимо, стратегий в данном случае мало.
При этом, по мнению респондентов, наибольшим потенциалом для тиражирования ценностей устойчивого развития обладает развитие партнёрских отношений с федеральной властью (36%) и международными организациями (35%). Далее следуют региональная (24%) и муниципальная (18%) власти (график 14). Эти данные тоже снимают определённого рода розовые очки. Принято считать, что работа компаний в повестке устойчивого развития как бы разворачивает организацию к внешнему миру, создаёт почву для самых разных партнёрств с некоммерческим сектором, который, как правило, в большей степени нацелен на решение социальных проблем. Но мы видим по ответам, что общепонятный язык устойчивого развития на данном этапе нужен прежде всего для того, чтобы договариваться с властью. Впрочем, немаловажно, что в условиях санкций этот язык работает в диалоге с международными организациями.
«Устойчивое развития для бизнеса — это системная работа по всем направлениям как внутри компании, так и во внешней среде, это даёт ощутимый экономический эффект не только для собственного бизнеса, но и для местных сообществ, регионов и страны в целом, — говорит Алиса Андреева, управляющий по корпоративным вопросам Южного региона аффилированных компаний “Филип Моррис Интернэшнл” в России. — В последние годы тема устойчивого развития приобрела большое значение в бизнесе, обществе. Последний непростой год показал, что наиболее устойчивыми оказались структуры, которые не декларативно, а в реальности демонстрируют приверженность целям устойчивого развития в своей работе. И партнёрство в широком смысле слова является краеугольным камнем в этом процессе».
Как распространяются ESG-принципы
Производное от повестки устойчивого развития — концепция ESG-принципов (англ. Environmental — «окружающая среда», Social — «социальное развитие», Corporate Governance — «корпоративное управление»), которая отражает сознательность компании в отношении социальных и экологических факторов. Мы выяснили у наших респондентов, какие ESG-риски их волнуют сильнее всего. На первое место вышли две позиции, которым отдано по 47% голосов — это проблемы управления компаниями (включая воровство и коррупцию), а также кибер и информационная безопасность (см. график 15). На втором месте — проблемы, связанные с экологией и климатом (36%), и проблемы в сфере охраны труда и здоровья работников (34%). Менее всего респондентов юга России волнуют биологическое разнообразие (2%), гендерный дисбаланс (6%) и углеродные выбросы (8%).
ESG-принципы становятся критериями оценки партнёров. В процессе оценки партнёров для респондентов наиболее важны следующие ESG-факторы: бизнес-этика (46%), отсутствие коррупции и воровства (44%), ответственная цепочка поставок и ответственные продукты/сервисы (по 31%) (см. график 16).
Мнения по поводу того, останется ли ESG-ответственность добровольным вектором развития компаний или в этой сфере появятся требования, разделились примерно пополам: 45% склоняются в сторону добровольного выбора, 48% полагают, что следует ожидать появления требований. Оставшиеся 7% респондентов считают, что такие требования уже существуют.
Именно тот факт, что ESG-принципы становятся своеобразным фильтром для оценки клиентов, партнёров, инвесторов, — один из ключей к быстрому распространению повестки устойчивого развития. Крупные компании стараются создавать стимулы для «озеленения» своих клиентских и партнёрских кругов. Яркий пример: банк «Центр-инвест» несколько лет назад разработал и начал использовать шкалу оценки экологических и социальных рисков своих заёмщиков, а также внедрил специальные «зелёные» кредиты (на внедрение энергосберегающих технологий, например), ставка по которым была ниже обычных продуктов. Следующим шагом банк планирует усложнить систему ESG-оценки клиента и привязать ставку по кредитам для клиента к этой шкале, тем самым стимулируя клиентов осваивать ценности устойчивого развития.
«Очевидно, что концепция устойчивого развития с нами надолго, так как общество осознало значимость позитивных изменений в мире, — заявил в интервью “Эксперту Юг” президент PepsiCo Россия и СНГ Давид Манзини. — Сложно предсказать, станет ли ESG-управление обязательным, но ответственный бизнес уже давно принял для себя этот вектор развития как обязательный, понимая, что успех бизнеса неразрывно связан с благополучием планеты, общества, сотрудников, клиентов и партнёров».
«Внедрение ESG-принципов в бизнесе не стоит рассматривать только со стороны позитивного влияния на окружающую среду, социальную сферу или корпоративное управление, — говорит Михаил Плешанов, эксперт в области ESG с опытом работы в ГК "Дамате". — Собственники и топ-менеджеры бизнеса сейчас понимают, что это определённая ментальность, которая напрямую связана с долгосрочной стратегией развития бизнеса и его прибыльностью в будущем. Сегодня трансформация бизнеса в сторону ESG происходит ещё и благодаря тому, что поколения миллениалов и зумеров больше других озабочены ESG-повесткой. Им важно повлиять на сокращение вредного воздействия на окружающую среду, выстроить качественные отношения между бизнесом и социумом».
Виртуальная конференция: К чему обязывает регионы повестка устойчивого развития?
— Идея устойчивого развития — это идея устойчивого прогресса. Такие традиционные индикаторы прогресса, как ВВП, ВРП, численность занятых, не отражают качество жизни. Мы решаем не линейную задачу. Мы добавляем параметры, которые помогают понять, как наши действия повлияют на смежные сферы, например, экономическую, социальную, как повлияют на будущие поколения. Традиционно именно этот параметр не учитывался при рассмотрении. А новые подходы к экономике спрос будущих поколений учитывают уже сейчас. За рубежом устойчивое развитие институционализировано, встроено в стратегии, законы, процедуры, в параметры отбора проектов. В большинстве развитых стран все ЦУР (цели устойчивого развития) локализованы. Из всего богатства целей страна выбирает приоритетные цели и формирует национальные цели устойчивого развития. Эти цели у них называются не отраслевыми, а интегральными или холистическими. Фронтменами этих целей выступают первые лица. У большинства городов, таких, как Лондон, Нью-Йорк, есть городские цели устойчивого развития. Во всех этих стратегиях экономика не является чем-то ключевым для человека. Главными показателями являются не экономические, а такие, как субъективное ощущение счастья, наличие свободного времени для реализации творческих целей, показатели экологии, наличие общественного транспорта и т.д.
Для нашей страны сейчас важно институционализировать и разработать национальную стратегию устойчивого развития, либо в каком-то отдельном взятом регионе сделать пилотный проект, где это бы реализовывалось. Далее следует сформировать оценку воздействия проектов на ЦУРы. Те проекты, которые имеют комплексные междисциплинарные эффекты, должны льготно финансироваться. Также нам обязательно следует менять ценности, которые пока у нас старопромышленные. Надо внедрять новые ценности, работать с молодёжью, внедрять ценности экологоориентированного поведения и ответственного потребления.
— ESG — это необходимая повестка. Без неё нас не пустят на глобальные рынки. Эта повестка не только глобальная, но и региональная. Мы представляем манифест, согласно которому ESG-регион — это территория, где власть, бизнес и граждане разделяют ценности устойчивого развития и руководствуются принципами ESG. Бизнес должен ориентироваться на экопроизводство, быть социально ответственным, но такой бизнес должен развиваться в устойчивых городах.
В экогороде используются возобновляемые источники энергии и обеспечивается баланс застроенных территорий и земель сельхозназначения, лесов и рекреаций, используются инновационные экологические решения.
Также и население должно быть экономически грамотное, осознанно потреблять ресурсы, инициировать реализацию социальных проектов, в том числе экологических, нести и осознавать свою гражданскую ответственность.
ESG-регион — это регион, где власть, бизнес и граждане руководствуются ценностями устойчивого развития. Система национальных целей определяет ключевые приоритеты в стране, где E — экологическое воздействие региона, S — уровень социального развития и G — эффективность государственного управления. Ответственность за уровень бедности, уровень образования, среднедушевой денежный доход и должны стать тем барометром, благодаря которому мы поймём, соответствуем мы или нет глобальным вызовам.
Эффективное государственное управление ведёт к экономическому росту. Мир вступает в эпоху Smart Economy и ESG. В этой эпохе присутствует новый баланс антропоцентричного и неантропоцентричного мира, Большое внимание уделено физическому и ментальному здоровью людей, природе, окружающей среде. Также будет меняться инфраструктура, традиционной инфраструктуры как объектов коллективного доступа в стратегической перспективе будет всё меньше и меньше. Доступными станут финансовые инструменты, которые также отвечают целям устойчивого развития.
— Кризис, связанный с пандемией, оказывает существенное влияние на конкуренцию между регионами за инвестиции и требует нового стратегического подхода. Тренды инвестиций: глобальное сокращение прямых иностранных инвестиций (ПИИ) вдвое за последние пять лет. Перемещение центра глобальной инвестиционной активности в развивающиеся страны, где приток ПИИ остаётся стабильным последние 10 лет. Сжатие глобального рынка новых инвестпроектов на 35 процентов в 2020 году, в том числе в развивающихся странах — на 42 процента. Сокращение инвестиций продолжится в ближайшее время: в 2021 году ожидается снижение глобальных ПИИ на 5–10 процентов.
Мы выделяем три ключевых направления сбалансированной стратегической повестки регионов в области устойчивого развития: 1) стратегия региона с фокусом на устойчивое развитие; 2) создание новых отраслей, кластеров, рабочих мест и компетенций; 3) специализированные институты развития и модель государственного управления.
Регионы создают специальные институты развития, которые обеспечивают поддержку ESG трансформаций отраслей и компаний, и в этом государство активно участвует. Краснодарский край и другие регионы юга России могут более активно переходить на модели устойчивого развития. Для этого необходимо обновление стратегических приоритетов в новых условиях, включая опережающее развитие инфраструктуры нового поколения. Далее — ускорение ESG-трансформации ключевых отраслей и компаний (туризм, агропищевой сектор, транспорт и логистика, промышленность и другие). Необходимо привлекать инвестиции с фокусом на проекты с критериями устойчивого развития, поддерживать новые отрасли и кластеры, новые рабочие места для рынков будущего, связанных с устойчивым развитием, создавать новые навыки и компетенции, включая новые образовательные программы по управленческим и технологическим аспектам устойчивого развития.
— Сегодня происходит глобальная трансформация экономики, принят закон о выбросах парниковых газов, формируется система углеродного регулирования, на законодательном уровне вводится понятие углеродной единицы. На этапе согласования находится 17 нормативных актов. Нам предстоит на международном уровне заслужить признание наших систем, начиная с топливно-энергетических систем. Однако скоро этот процесс настигнет весь бизнес. Существует проблема отказа от угля. Уголь является серьёзным сдерживающим фактором роста цен на газ. Уже сегодня мы наблюдаем рекордно высокие цены на газ.
Важный аспект — поглощающий эффект российских лесов, который важно правильно верифицировать. Если у предприятия не будет хватать определённой квоты, которая позволяет выбросы, то предприятию придётся её покупать. ESG-повестка — уже не завтра, а наше сегодня.
— Более 80% зарубежных потребителей планирует покупать более экологически чистые продукты в течение следующих пяти лет. В России такой готовности не наблюдается. 94% представителей поколения Z считают, что компании должны уделять внимание социальным и экологическим проблемам, следовать ESG-принципам. Наши исследования показывают, что 64% российских руководителей считают вопросы устойчивого развития приоритетными. Однако это исследование было до форума в Санкт-Петербурге, сейчас есть основания полагать, что эта цифра близка к 100%.
Какие основные причины стимулируют развитие устойчивой повестки? Наивно думать, что это непосредственная забота об окружающей среде. Один из основных факторов - это финансирование. Компания, котирующаяся на бирже, не имеет шансов не соответствовать ESG-принципам, так как фонды, особенно портфельные американские выходят из состава таких компаний.
58% респондентов уверены, что это главный драйвер распространения устойчивой повестки - внимание инвесторов к ESG-факторам. 51% респондентов считают, что это спрос и ожидания потребителей. 44% респондентов полагают, что это рыночные тренды и активность конкурентов. Потребители ожидают от компаний участия в решении социальных и экологических проблем, 81% поколения Z планирует покупать более экологически чистые продукты в течение следующих пяти лет. Но при этом результаты нашего опроса показывают, что 93% компаний испытывают трудности при оценке деятельности в области устойчивого развития.
