Ректор ЮРГПУ Юрий Разоренов//Фото: "Эксперт Юг"
Поделиться
Юрий Иванович Разоренов в 1985 году окончил Новочеркасский политехнический институт по специальности «горное дело». Вся его карьера складывалась в стенах этого университета — в январе 2020 года он его возглавил.
Ситуация ускорила процесс принятия решений
— А вы почувствовали, что в новой ситуации от университетов будут новые ожидания по поводу их роли в развитии экономики?— Такие ожидания есть. В самом начале, когда процессы только начинались, мы специально собирались командой и обсуждали вопрос о месте университета с учетом идущих изменений и созданных нами заделов. Обсуждали, как могли бы трансформироваться существующие отношения с индустриальными партнерами, а также новые рынки и направления, которыми мы занимаемся, но еще не вышли на внешний контур. А потом пошли предложения уже от партнеров по взаимодействию в области разработки различных технологических решений и оборудования. От Объединенной судостроительной компании поступил заказ. Первая ласточка — подписан договор с Воронежским заводом электроники. Этот договор долго обсуждали — ситуация ускорила процесс принятия решения.
Главное, что уже есть ряд реализованных проектов, которые обеспечили нам выход на те или иные рынки. Приведу один пример. С этого года на Уральском оптико-механическом заводе концерна «Швабе» налажено производство электроимпеданского томографа – это оборудование, которое позволяет контролировать дыхательные функции человека без рентгена и КТ. Фактически это приставка к ИВЛ, которая в России на сегодняшний день не производится. Наша роль в проекте состояла в том, что в рамках федеральной целевой программы по заказу предприятия создали этот томограф – первый в России, подготовили конструкторскую документацию с литерой О (литера предполагает создание рабочей конструкторской документации опытного образца изделия, с корректировкой по результатам испытаний – ред.), которая позволит поставить на производство данное оборудование. Прибор прошел апробацию в Национальном медицинском исследовательском центре онкологии (Ростов-на-Дону) и получил положительное заключение. Документация передана на завод, заключены два лицензионных соглашения – мы будем обеспечивать контроль за функционированием прибора и будем вносить предложения по его усовершенствованию. Его производят в Германии, США, Бразилии, теперь будут производить в России. Потенциал масштабирования – большой. Им будет заниматься уже сам партнер. А мы будем продолжать расширять область применения оборудования. Рассматриваем еще три направления, в которых можно использовать данную технологию. Например, в работе с маленькими детьми, которые находятся в боксах, для контроля их дыхания.
Поделиться
Текущая ситуация открыла для вуза новые возможности по взаимодействию с партнерами//Фото: vuzopedia.ru
Накопление научного задела идет многие годы
— В каких областях научных разработок вуз себя чувствует наиболее готовым для работы с реальной экономикой?— Выделю четыре направления. Сейчас заканчиваем работу над роботизированным комплексом по производству изделий из композитов для авиационной промышленности. Мы спроектировали и изготовили выкладочную голову на 12 лент – это уникальное устройство, которое обеспечивает подачу композитных материалов при производстве изделий сложной формы.
Это первый в России комплекс, сейчас проходит последний этап его испытаний. В ближайшее время комплекс будет передан заказчику. Сейчас идут переговоры с ОСК для использования этой технологии для производства отдельных элементов морских и речных судов. Не могу говорить конкретно, поскольку меня связывают определенные обязательства перед заказчиком. Открывается очень серьезная ниша, в которой мы лидеры сегодня в России. Данная технология трансформирует производство для использования в составе роботизированных комплексов. Может применяться практически во всех отраслях для производства изделий из композитов – судостроение, автомобильная промышленность, авиастроение и т.д.
— Раз вы брали заказ, значит вы понимали, на ваш этап научных разработок по этой теме уже позволяет браться за выполнение конкретных заказов. В каких еще направлениях накоплен потенциал, позволяющий браться за выполнение заказов от предприятий?
— Конечно, накопление такого задела идет многие годы. И коллектив, который способен решать подобные задачи, не рождается ни за год, ни за два, ни за три – минимум, семь лет. У университета серьезная инженерная школа осталась еще с советских времен. Мы смогли в девяностые сохранить целый ряд коллективов, которые пополнились молодыми людьми. Например, темой создания автоматизированных технологических комплексов для производства изделий из композитных материалов у нас занимается профессор Владимир Иванович Маринин (директор НИИ «Вычислительных, информационных и управляющих систем» — ред.), под его руководством группа из более чем 30 ученых выполняет разработки полного цикла — от конструкторской документации до готового изделия. Причем, мы делаем не только «железо», но и свое ПО — автоматизированную систему управления, которая, ничуть не уступает, «Сименсу».
— Тут логичен вопрос о вашей производительности.
— Мы не завод — и не стремимся им стать. Хотя в нынешних условиях у нас есть замысел создать производство на базе некоторых наших технологий.
Следующее крупное направление – мы работаем с Роскосмосом и выполняем ряд заказов, связанных с созданием целого ряда тренажеров – например, для обучения космонавтов работе в невесомости. Эскизные проекты, представленные нами, прошли положительную оценку. Было подписано предварительное соглашение о том, что мы будем разработчиками для тренажеров трех блоков нового пилотируемого транспортного космического корабля, который создается в России. Опять же, задача очень серьезная, у нас не всегда хватает компетенций для того, чтобы охватить потенциальный объем работ. Поэтому мы по этому направлению выстраиваем кооперацию с партнерами.
Третье направление, по которому у нас большие ожидания по коммерциализации, — производство из газа различных синтетических материалов: бензин, керосин, дизтопливо, церезин, который используется в оборонной и парфюмерной промышленности. Это такой тугоплавкий воск, держит до ста градусов, его применяют и в оборонной промышленности при транспортировке опасных материалов. Буквально перед новым годом мы были в Минпромторге, где встретили очень серьезный интерес к тому, чтобы данную технологию использовать для производства компонентов для парфюмерной промышленности – я был даже удивлен. Подписано письмо заместителем министра о поддержке данной технологии, мы договорились, что нам соберут парфюмеров, чтобы мы могли им ее представить. В России такого рода производства на сегодняшний день нет. Создали у себя лабораторные установки, которые прямо сейчас производят данный материал.
Также научились производить из газа керосин и синтетические масла. Наши ученые создали катализатор, который не уступает шевроновскому катализатору для производства масел – это уже признано на уровне научного журнала мирового уровня. Сейчас материалы, которые мы получили, исследуются в московском 25-м ГосНИИ химмотологии Министерства обороны РФ. АПК Ростовской области производит в качестве отходов биомассу, из которой можем получать синтезгаз, а из синтезгаза – топливо бензиновое и керосиновое, масла парафиновые и моторные. При добыче нефти сжигается попутный газ – вся Сибирь освещена факелами. В нашей технологии — это сырье, мы можем из него получать высокооктановый бензин, арктическое дизтопливо, керосин.
Поделиться
В руках у Юрия Ивановича колба с синтезированным из метана в лаборатории керосином, который не замерзает и при минус 80//Фото: "Эксперт Юг"
— Дорогое это оборудование?
— Мы другим вузам продали четыре установки – по шесть миллионов. Но цена варьируется в зависимости от комплектации. Но это лабораторное, а не промышленное оборудование. Разработали конструкторскую документацию для «ГазпромНефти». С АО «Волгогаз» сейчас идут переговоры о создании промышленной установки гораздо большей производительности. Это все у нас можно посмотреть – лабораторные установки работают круглые сутки, они не выключаются.
— То есть небольшой завод все же есть?
— Есть, маленький, но есть. Думаем, побольше построить – по выпуску церезина, но над этим еще думаем. Это направление ведет школа под руководством профессора Александра Петровича Савостьянова и молодого директора Романа Яковенко (НИИ «Нанотехнологии и новые материалы» — ред.). Ребята там в буквальном смысле живут, тем более что там созданы все условия для комфортного пребывания.
— Какое четвертое направление?
— Создание топливных элементов для водородной энергетики, под руководством профессора Нины Владимировны Смирновой. Мы у себя уже создали небольшую технологическую линию для производства ячеек, из которых потом идет сборка топливного элемента. Наша команда участвовала в федеральном конкурсе «Первый элемент: Воздух» — и стала победителем. Наш летательный аппарат с нашим топливным элементом продержался в воздухе около трех часов. Сейчас задача – увеличить производительность, автоматизировать, роботизировать эту технологию. Помещение под эти задачи уже подготовлено. Потребителем может быть любая отрасль промышленности. Но пока мы говорим о небольших летательных аппаратах типа квадрокоптеров. Но это и автомобили на водородном топливе. Накопление энергии из водорода может происходить и в бытовых условиях – то есть это фактически малая энергетика. Но кроме того, ведется большая работа для того, чтобы уменьшить стоимость этих топливных элементов. Потому что Китай их сегодня производит уже в большом количестве, но они очень дороги – в производстве используется платина. И все работают над тем, чтобы на 10-20 процентов уменьшить стоимость изделий. Мы идем по этому пути, а параллельно разрабатываем технологию композитных биполярных пластин, которые будут использоваться для сборки топливных элементов – это позволит и удешевить производство, и повысить его технологичность.
Проект получил поддержку Министерства науки и высшего образования, в нашем университете он выделен в спецпроект. Наш научный партнер – Институт проблем химической физики РАН (г. Черноголовка), индустриальный партнер – группа компаний «ИнЭнерджи». Думаю, здесь нас тоже ожидает впереди большая работа.
Схемы привлечения ресурсов на разработки вместе с бизнесом
— Каковы у вас доходы от научных разработок?— Около 500 миллионов. А пять лет назад было в два раза меньше. Госзаказа почти нет — это все заказы от предприятий. А задача – выйти к 2030 году на полтора миллиарда в год. Возможно, с учетом изменившего спроса мы сможем даже быстрее достичь этой цифры.
— Я понимаю, что к такому прорыву надо было долго готовиться. Как бы вы охарактеризовали нынешний этап развития вуза?
— Это этап, когда фундаментальные исследования, реализованные в университете, стали давать свои плоды. Все говорят о том, что фундаментальная наука должна создавать определенные решения для прикладной науки. Но десять лет назад у нас по этим темам были только фундаментальные разработки: публикации, исследования… А последние два года мы стали четко понимать, что те направления, которые мы выбрали, начинают давать серьезные результаты.
— В 2015 году говорилось, что у университета 150 бизнес—партнеров – а сейчас сколько? Или вы количество тут не главный показатель?
— Да, важнее глубина отношений. У нас появилось много инструментов, которые позволяют теснее взаимодействовать с партнерами. Это различные формы взаимодействия, различные схемы привлечения финансовых ресурсов. Например, партнер может либо самостоятельно выделять ресурсы для финансирования разработки, либо мы с партнером через Минпромторг России получаем субсидию для решения задачи, либо партнер выступает в качестве одного из разработчиков в рамках Федеральной целевой программы Министерства науки и высшего образования, в которой мы участвуем. Вместе с партнером смотрим, как эффективнее решить задачу и при этом привлечь ресурсы. Это важно и для партнеров. Как правило, даже крупные компании большого объема ресурсов на разработки выделить не могут – даже на опытно-конструкторские разработки. Они в основном хотят получить готовый продукт. И когда есть четкое понимание, что разработка закончится коммерциализацией, мы предлагаем ему перечисленные схемы.
Поделиться
За годы работы в современных условиях ЮРГПУ освоил многие формы взаимодействия с партнерами для привлечения финансовых ресурсов//Фото: "Эксперт Юг"
— А идея организации производства на своей территории – можно о ней подробнее?
— Это производство, которое могло бы обеспечить финансовую устойчивость университета за счет возможности продажи предприятиям готовой продукции. Оно не может быть большим. Вокруг университета образовалось достаточно большое количество предприятий, которые возглавляют наши работники и выпускники. Все это наши партнеры в процессе производства, но продажу совершает сам университет. У нас уже есть зона двух инжиниринговых центров («Сквозные производственные технологии» и центр машиностроения, автоматизации и энергоресурсосбережения), которые концентрируют основное оборудование и кадры. Но пока это единичные изделия. Важный элемент нашего плана — развитие собственного R&D-центра.
— Что именно вы называете R&D-центром?
— Сегодня в структуре вуза имеются НИИ, инжиниринговые центры, малые инновационные предприятия. Система финансирования внутри университета децентрализованная, у директоров много полномочий для решения своих задач. И мы чувствуем, что нужна определенная централизация для того, чтобы обеспечить более эффективное взаимодействие с индустрией. Для этого мы создаем R&D-центр. Его работа позволит более качественно сопровождать все договорные отношения с партнерами. Переговоры, контроль сроков выполнения задач, финансово-юридическое сопровождение, междисциплинарное взаимодействие между НИИ – все это возьмет на себя R&D-центр. Это такая надстройка, которая будет аккумулировать все компетенции, необходимые для эффективного взаимодействия с внешним контуром. Это позволит в то же время снять с НИИ формальные задачи. Для внешних партнеров R&D-центр станет точкой входа в университет. Некоторые процессы у нас уже начали сопровождаться. Думаю, в этом году мы полностью закончим организационную структуру этого подразделения.
Мы совершенно по-другому начали воспринимать себя
— Ваш университет вошел в базовую часть программы «Приоритет 2030» — что это реально значит для вуза?— Там предполагается объем финансирования программы, представленной вузом, — 100 миллионов в год. Эти деньги позволят нам поддержать свое научное сообщество в приоритетных направлениях. Это и серьезная имиджевая составляющая. Проведен серьезный публичный конкурс, на его основании отобраны 100 высших заведений. Фактически мы презентовали стратегию развития вуза до 2030 года, которая у нас сегодня утверждена.
Если мы берем базовую часть, то показателей, по которым мы отчитываемся, немного – объем средств, привлеченных на НИОКР в расчете на одного научно-педагогического сотрудника. Второй показатель – объем оказанных дополнительных образовательных услуг. Здесь у нас тоже серьезная работа, потому что рынок очень большой, надо предложить востребованные программы для разных отраслей промышленности. Третий показатель – количество молодых ученых, которые участвуют в развитии университета.
Мы также подавали заявку на специальную часть программы, и были отобраны на публичную защиту специальной части проекта. Но не получилось – конкуренция была очень серьезная. Однако в процессе подготовки мы совершенно по-другому начали воспринимать себя: что мы хотим, куда двигаться, насколько коллектив вовлечен в этот процесс. Мы увидели основные научные коллективы и их поддержку выбранного пути. Это не так просто было сделать – выделить и поддержать именно те коллективы, которые смогут не только реализовать свои идеи, но и дать существенный результат. Безусловно, все это влияет и на образовательный процесс, он получает новое качество.
— Не могу не спросить о том, как отреагировали на ситуацию ваши иностранные партнеры.
— Пока четкого понимания нет. Мы получили от ряда партнеров в области ПО предупреждения о том, что они приостанавливают поддержку. Но обвала мы не видим. За последние годы университет серьезно подготовился, не предполагая, конечно, таких ограничений. Мы создали свой центр обработки данных, систему хранения данных, создали современные коммуникации внутри университета, оборудовали IP-телефонию. Я считаю, что мы сформировали задел на 3-5 лет. Но, конечно, могут быть проблемы в рамках определенных задач и конкретных программных продуктов.
Но надо понимать, что контакты выстраивались не с политиками, а с научными коллективами, от которых на сегодняшний день мы не видим отторжения. Например, у нас есть проект, который мы реализуем с французской инженерной школой в Тарбе (National engineering School of Tarbes – ENIT — ред.). Сейчас у нас там пять человек проходят стажировку, они полетели туда, когда начиналась операция на Украине, последний участник полетел 5 марта — и отказа не было: наших ребят приняли, школа подтвердила готовность сотрудничать. С Германией были проблемы: отобранных ребят для стажировок в рамках стипендии DAAD буквально с границы пришлось разворачивать. Но на уровне ученых такого нет.
— Одна из целей нацпроекта «Наука» — войти в топ-десять стран по объему исследовательской работы. В нынешней ситуации эта цель станет более или менее реалистичной?
— Если ситуация даст толчок внутреннему рынку, это ускорит достижение этой цели. Мы надеемся на то, что наша индустрия повернется к вузовскому потенциалу.
