Член правления и член Высшего совета «Союза казаков-воинов России и зарубежья» Николай Кольжанов//Фото: из личного архива
По данным «Всероссийского казачьего общества», в России 170 тыс. реестровых казаков. Их основная задача – помощь в организации общественного порядка и культурно-патриотическое воспитание. Участвуют казаки и в текущем конфликте на Украине — до 10 казачьих подразделений численностью свыше 4 тыс. человек воюют и на стороне союзных республик Донбасса. Однако казаки традиционно хотят большего — возрождения целого сословия, считает Николай Кольжанов – капитан Советской армии, казачий полковник, член правления и член Высшего совета «Союза казаков-воинов России и зарубежья».
В казачество Николай Кольжанов вступил в 1992 году. Взаимодействие с казачеством началось, когда он стал главой администрации поселка Глубокий Каменского района. В дальнейшем он стал служить в его рядах. В 2005 году полномочный представитель президента России в Южном федеральном округе Дмитрий Козак присвоил ему звание полковника Всероссийского казачества.
На фоне военной спецоперации на Украине Николай Кольжанов рассказал «Эксперту Юг» о том, какую роль сегодня казачество играет в происходящих событиях и о его взаимоотношении с государством.
Казачество сегодня — это много общественных организаций
— Что сегодня представляет собой казачество на Дону?
— Сегодня более 4 тыс. человек состоят в общественных казачьих организациях и примерно столько же состоят в реестре, хотя казаков на Дону гораздо больше. Раньше в Москве было около 50 таких организаций, и все они назывались практически одинаково – «Союз Донских казаков».
Многие из их участников в прошлом офицеры и генералы советской армии. Некоторые из них не пылали ранее любовью к казачеству, а сегодня они состоят в его рядах. Но они никогда на Донбасс не поедут, потому что считают, что уже свое отвоевали. Иногда они и делают что-то полезное и хорошее. Но это не отменяет главной проблемы – сегодня казачество явление неоднородное.
— Получается, что сегодня у казачества какой-то общей и единой структуры нет?
— Есть «Всероссийское казачье общество», которое возглавляет Николай Александрович Долуда (депутат Госдумы и бывший заместитель губернатора края). По идее, все казачьи общества должны находиться под его эгидой. Но внутри их есть, мягко говоря, сомнительные элементы, которые получили высокие казачьи звания не совсем честным путем. Казачество сейчас настолько сложное. В нем много проблем. Оно очень много себе наград придумало. А награды, на мой взгляд, портят казачество.
Я знаю, о чем говорю, так как на службе я был атаманом Глубокинского казачьего юрта в течение 23-х лет. Потом на два срока был избран атаманом Донецкого округа – в течение 9 лет. В 2015 году в Белой Калитве я сложил полномочия и вышел на пенсию. Я был атаманом разной степени – юрта, а потом округа, в который входит девять городов.
— Донбасс входил в тот округ, которым вы командовали?
— Донецк и Луганск находились в другом государстве, и из-за этого возникали огромные сложности. По факту я не командовал ими ни дня. Оттуда приезжали к нам делегации атаманов, но у них была своя «свадьба», а у нас своя.
Украинское казачество страдает теми же проблемами, что и наше. Там тоже хватает гетманов, которые незаслуженно надевают на себя ордена.
Сегодня в казачестве плохо то, что оно настолько разнообразно, что они не все входят к нам. Когда уходил с должности атамана Всевеликого войска Донского Водолацкий Виктор Петрович, будучи депутатом Госдумы, создал «Союз казаков-воинов России и зарубежья». Он выдвинул мою кандидатуру на должность председателя Совета Стариков этого Союза. И вот с тех пор, с 2015 года, я им руковожу.
Николай Кольжанов и депутат Госдумы РФ Виктор Водолацкий//Фото: из личного архива
В Донбассе воюет до 10 подразделений казаков
– Порядка 1,5 тыс. казаков сегодня принимают участие в специальной операции на территории Украины в составе добровольческих отрядов — такие данные приводили власти Кубани, однако по свидетельству ряда СМИ, их там больше. Как вы считаете, сколько казаков принимает участие в конфликте на Украине?
— Сегодня уже более 4 тыс. казаков принимают участие в специальной военной операции в Донбассе. Только в первых числах апреля туда отправился полк им. Архистратига Михаила, состоящий из нескольких сот человек. Там же сейчас находятся полки «Таврида», «Кубань», полк им. Атмана Платова. Последний находится в ЛНР, начиная с 2014 года.
Но слово «полк» здесь сказано условно – вернее будет сказать «подразделение». Потому что в одном подразделении может быть 1000 человек, а в другом 400. В сумме этих подразделений сейчас на Донбассе наберется чуть меньше десяти. Когда началась спецоперация на Украине, то казаки могли поступить не только в казачий отряд «Дон», но и прийти в войска через военкомат.
— Как себя проявляют эти подразделения?
— Они стараются решать сложные вопросы. В том числе касающиеся гуманитарной помощи (продукты питания, лекарства, одежда). Я не командую, а принимаю в этом участие, но знаю, что задача согласована на самом высоком уровне казачьей иерархии. Эти операции представляют риск для жизни, потому что автоколонны с гуманитарной помощью не застрахованы от минометных обстрелов и нападений врага.
Сегодня очень сильно против казачества играют средства массовой информации. Гораздо больше они рассказывают про чеченские военные формирования, что не умаляет их роли. Проблема еще в том, что многие казаки не числятся именно в казачьих военных подразделениях.
— Некоторые военные эксперты обвиняют казачество в том, что сейчас они участвуют в военных действиях гораздо меньше, чем в 2014 году. Как считаете, насколько объективна эта оценка?
— Проблема данных военных экспертов заключается в том, что они рассуждают о том, чего никогда не видели своими глазами. Их знакомство с теми событиями ограничено монитором компьютера и некомпетентным обращением с источниками информации, многие из которых преследуют антироссийские интересы. Все свои выводы они делают только из публичного пространства.
К их сведению, в Донецке и Луганске тоже живут казаки. Например, Сергей Николаевич Юрченко, советник главы ЛНР Леонида Пасечника, в освобожденном Мелитополе создал военно-гражданскую администрацию из казаков. Сейчас они следят за общественным порядком в регионе. В их обязанности входит не только демонстрация оружия.
В первую очередь они охраняют территорию от диверсионно-разведывательных групп противника. Это, надо сказать, происходит и в Луганске, причем с 2014 года. С того же времени там созданы несколько казачьих кадетских корпусов.
Причиной того, что наши военные эксперты так высказываются про казачество, может быть неоднозначная в их отношении политика нашего государства. Сегодня в России действует около 1 тыс. казачьих организаций, и между ними нет налаженного диалога. Грубо говоря, каждая «тянет одеяло на себя». Каждый ее представитель стремится доказать, что он самый «казачий».
Проблема в том, что сегодня единого критерия «оказачивания» не существует. Кто-то из них может быть самый родовой, кто-то – не родовой, но отличился военной доблестью. Может быть множество еще других причин.
Разгрузка гуманитарной помощи Донбассу//Фото: из личного архива
Да, это так. О них нужно говорить так же громко, как и о чеченских формированиях. Сейчас, например, в Дону формируется еще один казачий полк, специально для отправки в Донбасс.
Вопрос участия казачества в спецоперации однозначен. Сомнений в этом нет. Одни участвуют с 2014 года и до сих пор, а другие только сейчас присоединились. Некоторые воевали и потом уходили с фронта, но сейчас они стали возвращаться, потому что их военный опыт востребован.
— А что можно сказать насчет украинского казачества? Оно тоже заинтересовано в денацификации Украины?
— Украинское казачество разное. Например, в Запорожском казачестве есть как те, кто поддерживает [президента Украины Владимира] Зеленского, так и те, кто в этом военном конфликте занимает сторону Донбасса. Но последние не могут открыто выразить свою позицию и в принудительном порядке исполняют государственный приказ. А первые занимают сторону нынешней украинской власти, чтобы занять прочное место у «кормушки».
Российское казачье общество монолитно и убеждено, что денацификация и демилитаризация Украины необходима. Раскола в нашей организации по этому вопросу нет. Боевые действия без жертв не обходятся, к сожалению, тем не менее, мы продолжаем воевать.
В составе Луганской народной республики находятся исконно казачьи земли. Не зря же героем №1 в ЛНР стал Владимир Полуполтинных, командир казачьего полка им. Платова.
На Донбассе тоже живет казачество. Мы не можем их делить на «своих» и «не своих». Фактически там живут родные нам люди. Поэтому мы и принимаем в спецоперации активное участие.
Казачество и государство: диалог пока не на равных
— Насколько остра проблема разрозненности современного казачества?
— Проблема «перетягивания каната» между казачьими обществами очень остра. Она препятствует главной социальной роли казачества – цементации России как государства.
Сегодня государство плохо представляет себе, какую роль казачество играет в его жизни. Поэтому часто нам отдают распоряжения подметать улицы. Или, например, стоит сказать про закон о реабилитации казачества. Фактически, он сырой и нуждается в доработке. Мы не требуем, чтобы это сделали срочно, но требуем внимания к себе и помощи. Потому что считаем себя силой, способной цементировать общество.
Например, есть небольшой положительный момент, что ввели дружины из реестровых казаков. Но надо иметь в виду, что не всегда реестровое казачество не всегда имеет отношение к настоящему духу казачества.
– Как считаете, государство должно принять участие в упорядочивании казачьей структуры, чтобы разрозненные казачьи общества стали целостно представлять собой единую и монолитную организацию?
— Сейчас государство в этом отношении сделало первые шаги. Президент России назначил Николая Александровича Долуду атаманом «Всероссийского казачьего общества».
Хотя, с другой стороны, введение реестра иногда работает на то, чтобы вбить клин между казачьими обществами. Ряд казаков получают деньги из областного бюджета, занимая ответственные должности в развитии казачества.
— Как считаете, из бюджета выделяется достаточно средств на развитие казачества?
— Я считаю, что в данном случае финансирование надо даже повышать. Пока же все зависит исключительно от доброй воли губернаторов. К сожалению, этот вопрос сегодня не решается на федеральном уровне. Например, в Краснодарском крае к этому подходят достаточно ответственно. В Ростовской области губернатор тоже принимает серьезные меры по развитию казачества. Но есть и регионы, где на это вообще не обращают внимания, несмотря на то, что там есть очень много развитых казачьих организаций.
С ветеранами боевых действий//Фото: из личного архива
Финансовая поддержка есть, но она недостаточная. Существуют даже отдельные казачьи гранты, которые выигрывают музеи или клубы. Например, недавно казачий конно-спортивный клуб из Каменского района выиграл грант размером в миллион рублей. Но когда в конюшне находится много лошадей, миллион – это малая сумма.
Чтобы построить хорошую конюшню, нужно по-хорошему 10 миллионов рулей. Содержать уже одну лошадь – это дорогое удовольствие. Ее, в отличие от автомобиля, нужно мыть и кормить каждый день.
Помогая материально здоровым казачьим обществам, государство одновременно помогает воспитывать детей, поддерживает охрану общественного порядка, способствует возрождению самобытного казачьего уклада и культуры. Также это был бы и весомый вклад в охрану государственных границ. К сожалению, сегодня оно видит проявление казачества только в песнопениях.
— Как считаете, по каким причинам государство не хочет обращать внимание на проблемы казачества?
— В нашем правительстве действует много стереотипов, из-за которых казаки ассоциируются с алкоголиками и «клоунами». Да и помимо того, там в принципе плотно укоренена антиказачья конъюнктура. Это проблема касается и Совета при президенте по делам казачества. Большинство руководящих должностей там занимают не казаки.
Силовики тоже не относятся к казачеству радушно (а нам часто приходится вместе взаимодействовать), поскольку видят в нас конкурентов, хотя себя мы таковыми не считаем.
Чаще всего казачество на уровне городских и региональных властей воспринимается как придаток для фестивального увеселения. Грубо говоря, они востребованы, только когда надо спеть, станцевать и сплясать. Хотя мы считаем, что можем приносить гораздо большую пользу обществу.
– Как в современном казачестве относятся к исторической фигуре Петра Краснова? Оправдывают ли его коллаборационизм во время Великой Отечественной войны?
— В подавляющем большинстве казачество не поддерживает и не одобряет фигуру Петра Краснова. Да, сегодня ему пытаются ставить памятники. Но в моем поколении казаков это считается предательством. Мои отцы и деды воевали с немцами. Они напали на наше государство и фактически уничтожали нас. Их геноцид никак нельзя оправдать борьбой с несправедливой советской властью. Даже при том, что эта несправедливость действительно была.
При этом мы никогда не забудем Лиенц, когда англичане выдали Советскому Союзу несколько десятков тысяч казаков, которые потом были истреблены или потерялись в трудовых лагерях как враги народа.
Тем не менее, мы чтим память Великой Отечественной войны. Сегодня в нашем районе есть семеро участников войны и 300 ветеранов войны (в основном это труженики тыла). В канун 9 Мая мы готовимся их поздравлять, мы помним о них.
